Джулия Джонс - Ученик пекаря

— Вижу, вы скоро подниметесь на ноги, лорд Мейбор, — мягко сказала она. Ее грудь касалась его лица. Мейбор, не удержавшись, легонько сжал пышную округлость. Женщина продолжала улыбаться, и ее ловкие руки опускались все ниже по его телу. Мейбор, осмелев, стиснул грудь покрепче. Женщина рассмеялась, звонко и мелодично.

— Не думаю, лорд Мейбор, что вы уже годитесь для любовных игр. Подождем еще пару дней. — Мейбор огорчился: он и теперь желал знахарку всем своим существом. — Однако это добрый знак — раз у мужчины плоть взыграла, значит, скоро он поправится. — Она выпрямилась и разгладила платье. — А теперь мне пора. Смотрите не забудьте выпить медовый бальзам. — Она потрепала его по плечу и вышла. Опытные женщины имеют свою прелесть, подумал Мейбор.

Мейбор велел слуге Крандлу подать ему зеркало. Лорд всегда гордился своей наружностью, считая себя статным красивым мужчиной. Больше всего он теперь боялся, как бы страшные язвы, обезобразившие его, не оставили шрамов. Он пристально вгляделся в свое отражение. Краснота как будто слегка спала — но как же уродуют его эти болячки вокруг носа и рта! Некоторые, кажется, стали подживать, но другие все еще мокнут. Знахарка дала ему отвар каких-то трав — как будто помогает.

Он все еще смотрелся в зеркало, когда Крандл, влетев в комнату, доложил о приходе королевы. Она вошла сразу же за слугой с бледным непроницаемым лицом.

— Нет, лорд Мейбор, даже не пробуйте вставать. — Она махнула Крандлу рукой, и он тихо убрался прочь.

— Вы оказываете мне большую честь, ваше величество. — Мейбор изо всех сил старался говорить и дышать ровно — он не хотел показаться королеве совсем уж больным.

— Я пришла к вам потому, что говорила со знахаркой и она заверила меня, что вам много лучше.

— Ваше величество оказали мне великую милость, прислав ее. — На Мейбора напал кашель, и он прижал к губам платок, чтобы королева не видела, что он кашляет кровью. Королева ждала, пока приступ прекратится.

— Вид у вас куда лучше, чем в прошлый мой приход, и я довольна этим. — Королева принялась шагать по комнате, прямая, с высоко поднятой головой. — Лорд Мейбор, я должна задать вам один неприятный вопрос и требую от вас прямого ответа.

Мейбор ощутил легкую тревогу.

— Что это за вопрос, ваше величество?

— Я хотела бы узнать правду о вашей дочери Меллиандре. Мне сказали, что она убежала из замка. — Королева взглянула Мейбору прямо в глаза. — Это правда?

Мейбор сразу понял: если он солжет и скажет, что его дочь в замке, королева потребует доказательств. Ему не оставалось иного выбора, как сознаться, и он вопреки болезни напряг мозги. Королева явно сочувствует ему. Лучший способ защиты — сыграть на этом ее чувстве.

— К несчастью, правда, ваше величество. Дочь моя убежала, и вот уже семнадцать дней, как ее нет.

— Она убежала с любовником? — с жесткой откровенностью спросила королева.

— Нет, ваше величество, у нее нет никакого любовника, она невинная девушка.

— Зачем же она тогда убежала? Быть может, она не желает отдать свою руку принцу Кайлоку?

Мейбор соображал быстро — хорошо, что болезнь не повлияла на его умственные способности.

— Нет, ваше величество, принц Кайлок тут совершенно ни при чем. Убегая, она ничего еще не знала о помолвке... Я счел за лучшее не говорить ей об этом, пока дело не будет решено окончательно.

— Что же послужило причиной ее побега, лорд Мейбор? — недоверчиво спросила королева.

— С сожалением должен признаться вашему величеству, что виновен в этом я. — Мейбор понурил голову, надрывно закашлялся и попытался выжать слезу. — Я обращался с дочерью не так, как подобает доброму отцу. — Слеза успешно увлажнила взор. — Я оказался плохим отцом. А ведь мое нежное, прелестное дитя нуждалось лишь в одном: моей любви и внимании. — Слеза с благородной плавностью скатилась по щеке. Она попала в одну из открытых язв, и Мейбор сморщился от боли — но это легко могло сойти за муки раскаяния. — Меллиандра пришла ко мне, желая сыграть новую мелодию, которую разучила на флейте, и показать, как хороша она в новом платье. А я, даже не взглянув на нее, отослал ее прочь. Я уделял внимание только сыновьям — мне стыдно сознаться, как я пренебрегал ею. — Мейбор растрогал сам себя, и вторая слеза заволокла его око. — Это я толкнул ее к бегству. Я, можно сказать, сам выгнал ее из дому. Она бежала лишь для того, чтобы привлечь к себе мое внимание. Теперь я готов отдать все мои земли за возможность сказать, как я люблю ее, — я и жизни бы не пожалел ради того, чтобы благополучно вернуть ее в замок. — Вторая слеза как раз вовремя повисла на кончике его носа.

Королева, подойдя к ложу Мейбора, опустила свою прохладную руку ему на плечо. Его речь явно растрогала ее.

— Лорд Мейбор, мне стыдно, что я усомнилась в вас. Мы вместе разыщем вашу несчастную дочь. Я лично отправлю на ее поиски королевскую гвардию и не буду знать покоя, пока ее не доставят благополучно в ваши объятия. Не бойтесь ничего — помолвка состоится своим чередом, как только ее найдут. — Королева склонилась и поцеловала Мейбора в лоб.

Когда она ушла, Мейбор без сил упал на подушки и широко, несмотря на болячки, улыбнулся. Он все-таки станет королевским тестем в конце концов.

Джек смотрел, как Трафф опустил Мелли на холодную землю. Он видел, что она вся горит и ее лицо покрыто испариной. Хуже всего обстояло дело с ее спиной, где отпечатались шесть рубцов от кнута. Два из них запеклись и опухли — верный знак воспаления.

Наемники ничего для нее не сделали — только завернули ее в одеяло поверх изодранного платья. Они, похоже, не понимали всей серьезности ее состояния. Ах, если бы Джек мог подойти к ней! Он не выносил вида чужих страданий, а уж смотреть, как горячка сжигает Мелли, было и вовсе выше его сил. Вчера, кода наемники, неловко стащив ее с лошади, ударили ее плечом о камень, с Джеком произошло что-то. Гнев на этих мужланов вызвал давление, распирающее голову. Ощущение было таким же, как и два дня назад. И Джек ухватился за него, зная, что оно влечет за собой разряд скрытой мощи. Разряд был так близок, что жег ему горло, и так силен, что Джек почти растворился в нем.

Его привел в себя Трафф, сам того не ведая. Вожак подал Джеку чашку воды и сказал:

— Займись-ка девушкой, парень.

Вот и все. Сила угасла быстрее, чем вспыхнула, оставив Джека с головной болью, дурнотой и чувством невосполнимой потери.

С тех пор у него не было случая обдумать то, что с ним случилось. Все его мысли были заняты Мелли — возможно, и к лучшему, ибо Грифт в свое время не раз говорил ему, что думы до добра не доводят. Человеку, которого везут под стражей обратно в замок Харвелл, лишние беды ни к чему.