Лэйна Джеймс - Колдовской камень

Впоследствии, когда дружба принца с Люсьеном окрепла, Гэйлон стал Чувствовать по отношению к Дэрину нечто вроде обиды, а невинные на первый взгляд замечания Люсьена лишь бередили рану и подливали масла в тлеющее пламя его гнева.

Напряженно выпрямившись и сжав губы в мрачной гримасе, Гэйлон правил своей кобылой, пробиравшейся через настоящее болото. Кэти то и дело выдергивала из грязи копыта и с громким всплеском опускала их, расплескивая по сторонам раскисшую почву. Ненароком оглянувшись, принц заметил, что Дэрин не отрывает от него внимательного взгляда, хотя все это время герцог ехал по правую руку от короля, с почтительным вниманием прислушиваясь к монологу монарха.

Некоторое время спустя герцог придержал Эмбер и, подъехав к Кэти сбоку, внезапно схватил ее под уздцы, пригибая ее голову к земле. Кэти попятилась, упираясь в землю напряженными передними ногами и дрожа всем телом с такой силой, что зубы Гэйлона громко застучали друг о друга. Принц с трудом удерживался от того, чтобы не натянуть повод или не дать кобыле отведать шпор — это только ухудшило бы ситуацию.

— Побольше отпускай поводья, — посоветовал Дэрин Гэйлону.

Принц не мог разглядеть его лица под низко надвинутым капюшоном и мог только догадываться, какие чувства написаны на нем сейчас, однако голос герцога звучал тихо и вполне дружелюбно.

— Когда она рвется вперед, сначала слегка натяни повод, а потом отпусти совсем. Скоро она поймет, чего ты от нее хочешь. Твоя кобыла отлично держится, но, задирая ей голову, ты только сильнее ее нервируешь. Не думаю, чтобы вам обоим это доставляло удовольствие? — с этими словами Дэрин догнал короля и снова поехал рядом с ним.

Гэйлон почувствовал, как краснеет. Он был благодарен дождю и широкому капюшону за то, что никто этого не видел. Неловкость, однако, довольно быстро сменилась гневом. Дэрин не обратил внимания на его успехи, не похвалил его — только отметил случайную оплошность. В этот момент Кэти сильно тряхнула головой и рванулась вперед, словно провоцируя Гэйлона прибегнуть к вожжам. Принц непроизвольно последовал совету герцога и тут же забыл о своем гневе. Присоветованный герцогом прием свершил настоящее чудо, так как кобыла с радостью подчинилась.

Отъехав на расстояние нескольких лиг к югу от Киптауна, кавалькада свернула с главной дороги и двинулась по узкой лесной тропе, петлявшей по склонам поросшего деревьями холма. Эта тропа и вела к охотничьему домику короля. Здесь они вынуждены были ехать гуськом, зато под копытами коней вместо размокшей глины оказалась плотная, переплетенная корнями лесная дорожка. Кэти совершенно успокоилась и важно шагала вслед за Реми, рослым жеребцом короля, и хотя она все так же грызла мундштук, однако вперед не рвалась и не нарушала строя.

Лесная тропа была усыпана свежеопавшими дубовыми и кленовыми листьями, а с простирающихся над головами путешественников ветвей продолжала капать вода, хотя дождь уже перестал. Воздух потеплел, и влажные запахи позднего лета слились в один сладкий, головокружительный аромат. Один за другим всадники скидывали с плеч тяжелые плащи. То, что первый дождь пролился так поздно, было неудивительно — такое случалось и раньше. Отрадно было другое: сегодняшний дождь закончил долгий и сухой период времени, когда одна-единственная искра могла привести к катастрофе для всей страны, ибо большая часть ее территории была покрыта лесистыми холмами. Жители Виннамира наверняка были рады дождю, и всадники поднимались по склонам холмов в самом добром расположении духа. Даже Гэйлон неожиданно поймал себя на том, что улыбается непристойным шуткам, которыми перебрасывались гвардейцы, хотя соль некоторых из них была выше его понимания. И принц мысленно завязал узелок на память, чтобы не позабыть спросить у отца о том, что осталось непонятым, если только ему удастся застать короля одного.

В ожидании обеда король, Дэрин и Гэйлон собрались в гостиной охотничьего домика. Освободившись от забрызганных грязью дорожных одеяний, снова чистые и опрятные, они расположились возле огромного камина, в котором жарко пылали поленья, коротая время за бокалом горячего вина со специями. Гэйлон праздно бродил из угла в угол, чувствуя себя позабытым старшими. Отец, растопырив локти, устроился в грубом кресле из дерева и кожи с любимой книгой в руках, укрыв нижнюю часть тела клетчатым пледом. Дэрин уселся в самом дальнем углу комнаты, куда его загнал жар от камина, и сидел там неподвижно, прикрыв глаза. Отсветы пламени плясали на отшлифованных и оглаженных лаком деревянных панелях стен.

Охотничий домик был выстроен из толстых сосновых бревен, слегка обтесанных и уложенных в сруб. Изнутри помещения были отделаны гладко оструганными панелями из кедра, красного дерева и тиса. Повсюду на стенах были развешаны охотничьи трофеи — начиная от рогов молодого лося и заканчивая облезлым чучелом барса, которое, изогнувшись в причудливой атакующей позиции, скалило желтые клыки прямо перед входом. Барс был очень стар. Гэйлон был уверен, что его добыл на охоте один из его прапращуров. Чучело было изготовлено не очень умело, да и время брало свое. Барс совершенно облысел, однако ни один из королей Виннамира не решался выкинуть его и тем оскорбить славную память предка, передавая редкостный трофей по наследству своему преемнику. Очевидно, в свое время и Гэйлону предстояло решать эту же проблему, и в ожидании этого момента некогда грозный хищник продолжал беспомощно, бесконечно и безнадежно скалиться на входные двери.

Гэйлон в очередной раз пересек комнату, со скучающим видом трогая пальцем то один, то другой трофей и наслаждаясь ощущением, которое вызывал в пальцах пыльный, жесткий мех. Краешком глаза он заметил, как Дэрин подошел к круглому дубовому столику, установленному в самом центре комнаты. Висящая над столом масляная лампа заливала его поверхность дрожащим оранжевым светом, и Гэйлон удивленно смотрел, как герцог устанавливает на этой поверхности доску для игры в ферье — игры, напоминающей нарды. Король, лишь слегка заинтересованный, на мгновение приподнял голову и снова углубился в книгу.

Кто-то из владык Джинлара — страны, расположенной далеко на юге, края гораздо более богатого и благополучного, чем Виннамир, — прислал эту забаву в подарок прадеду короля Рейса. Игральная доска была обтянута изнутри тончайшим войлоком, а фишки из слоновой кости окаймлены золотом. Сам ящичек был вырезан из твердого черного дерева, выложенного другими породами дерева самых разных цветов и оттенков — от белого до темно-красного, — так что искусная инкрустация образовывала на поверхности сложные спиральные узоры. При взгляде на нее очень скоро начинало казаться, что спираль закручивается в обратном направлении. Была ли это магия или простой обман зрения — этого он не знал. Если это была магия, то, конечно, — очень древняя магия.