Лэйна Джеймс - Колдовской камень

С тех пор как Гэйлон оставил герцога под деревом, больной даже не пошевелился. Он по-прежнему лежал, скрючившись на побуревшей хвое. Глаза его были закрыты, а лицо перекосилось от боли и страданий. Гэйлон осторожно потряс его за плечо.

— Дэрин!

Герцог медленно раскрыл глаза, еще через некоторое время они приобрели осмысленное выражение.

— Чувствуешь? — пробормотал он.

— Что?

— Дым. Он все еще горит. Охотничий домик?

— Ты бредишь, — сказал Гэйлон, начиная беспокоиться.

— Нет, — настаивал Дэрин, с трудом приподнимая голову, как ни трудно ему это было.

Гэйлон медленно встал и понюхал воздух. Стоп! В воздухе действительно чуть-чуть попахивало дымом. И не только им? Пахло едой!

— Действительно. Ты прав, — в восторге согласился мальчик.

Дэрин с трудом поднялся на ноги, опираясь на свой импровизированный костыль.

— Не повезло тебе с лошадью?

Гэйлон отрицательно покачал головой.

— Ну, не расстраивайся, — ласково подбодрил Дэрин. — Похоже, нам повезло куда больше. Куда идти?

— Ветер дует с юга.

— Значит, на юг мы и пойдем, — он качнулся вперед.

— Гроза почти рядом, — заметил Гэйлон, когда они спускались с холма.

Тяжелые тучи приближались, и они ускорили шаг, насколько это позволяла больная нога Дэрина. В лесу начинало темнеть, а они лишь сменили аллюр улитки на черепашью рысь. Запах дыма между тем становился все явственней, а острые глаза Гэйлона еще издалека заметили крышу небольшого домика, выстроенного в самом низу, на дне небольшой, тенистой долины. Из трубы клубами поднимался дым, и яростный ветер рвал его в клочья, унося в густые леса на вершине холма.

— Вот он! — воскликнул Гэйлон.

Дэрин кивнул, собираясь с силами. Там, где уклон под ногами становился слишком большим и он не мог спускаться, даже опираясь на клюку, герцог просто садился и съезжал вниз по склону на собственном заду. Гэйлон ломился сквозь кусты следом за ним. Где-то по дороге герцог потерял костыль, запутавшись в подлеске, но это было уже не важно. Когда они достигли наконец дна лощины, с неба упали первые, тяжелые капли дождя, но им оставалось сделать всего несколько шагов.

Домик был невелик, но очень красив и ухожен. Стены были недавно побелены, а трава уложена на крыше аккуратными, толстыми слоями. За маленькими оконцами уютно подмигивал свет очага. Сзади к домику вплотную примыкал невысокий каменный коровник, а крепкий частокол окружал сад, который все еще щеголял прямыми и длинными грядами с капустой и морковью. Иными словами, хуторок выглядел очень опрятно.

Гэйлон подставил Дэрину плечо, чтобы тот мог опереться, и вместе они подошли к дверям. Над крыльцом был сооружен широкий навес, который укрыл их от дождя. Гэйлон протянул руку и громко постучал. Прошло несколько долгих минут, но изнутри не доносилось ни звука. Гэйлон снова поднял руку, но дверь распахнулась совершенно неожиданно, и мальчик так и застыл с поднятой рукой. На пороге возник мужчина совершенно чудовищных размеров. Казалось, он занимает собой весь дверной проем. На мужчине была простая, домотканая одежда, чистая, без единого пятнышка. В огромной ручище он сжимал топор на длинной рукоятке. Даже на первый взгляд было заметно, что он обладает недюжинной силой. Румяные щеки и пышущее здоровьем лицо только подтверждали это.

— Сир, — начал Гэйлон, но его голос прервался. Он с трудом сглотнул, быстро оглянувшись на Дэрина в поисках поддержки, но герцог стоял неподвижно, тупо глядя на гиганта широко раскрытыми глазами.

— Сир, — снова заговорил мальчик. — Мое имя — Гэйлон Рейссон, а этот человек — Дэрин, герцог Госнийский. Мы? Прошлой ночью нас постигло несчастье. Мой отец, король Виннамира, был убит, а наш охотничий домик — сожжен. Никто, кроме нас, не смог спастись. Дэрин ранен. Мы ищем у вас помощи и укрытия от непогоды на ближайшую ночь.

Гигант не шевельнулся. Чувствуя, как сердце его куда-то проваливается, Гэйлон неуверенно повторил:

— Сир?..

— Гэрри, кто там? — донесся изнутри высокий и чистый голос.

— Это нищие, Миск. Попрошайки, — проворчал Гэрри.

Гэйлон немедленно ощетинился. Вытянувшись во весь рост, хотя он едва доставал до пояса гиганта, принц гордо и отрывисто проговорил:

— То, что я вам только что сказал, сир, это чистая правда, и если вы не будете учтивы, мы можем пойти в другое место.

— Гэрри, чурбан ты неотесанный, отойди-ка в сторону! — снова донесся из домика тот же голос, и Гэрри, на лице которого появилась удивительно добродушная улыбка, отступил в сторону, давая пройти миниатюрной женщине в длинных лоскутных юбках. Фермерша была столь же маленькой, сколь огромен был Гэрри. Она критически оглядела путников, и лицо ее внезапно смягчилось.

— Входите, входите, бедняжки, — проворковала она. — Меня зовут Миск, а это мой муж — Гэрри.

Протиснувшись в узкую щель, которую оставил для нее Гэрри, она схватила Гэйлона за руки, и лицо ее излучало тепло и заботу. Она была ненамного выше мальчика, хотя ее волосы уже начинали седеть. Гэйлон, несколько смешавшись, позволил ей втащить себя в дом. Дэрин вошел следом, споткнувшись о единственную ступеньку.

Внутри домик представлял собой одну огромную комнату, такую же аккуратную, как и все снаружи. Оранжевый огонь очага отражался от гладких стен и выскобленного, безупречно чистого пола. Со стропил свешивались связки сушеных трав, от чего в доме пахло как на лугу в жаркий летний полдень. Огромный очаг занимал чуть ли не всю дальнюю стену комнаты, и оттуда на мальчика пахнуло таким аппетитным запахом, что у него закружилась голова.

Миск в последний раз выглянула во двор.

— А где второй ребенок? — спросила она внезапно.

— Простите, как? — переспросил Гэйлон, с трудом отводя взгляд от стоявшей на огне кастрюли.

— Маленькая девочка. Где она?

— Там больше никого нет, — в замешательстве ответил принц, покосившись на Дэрина.

— Странно, — заметила Миск, закрывая дверь. — Ну да ладно, проходите и садитесь к огню. Дожди теперь пойдут холодные. Я поставлю на огонь воды, чтобы вы могли помыться? — Ее глаза весело сверкнули. — Но сначала вам нужно что-нибудь поесть.

Гэйлон сел там, где ему было указано: на скамью за длинным столом возле очага. Тушеное мясо с луком и толстые ломти темного хлеба, намазанного сладким маслом, привели его в неподдельный восторг. При помощи хлеба он быстро подбирал с тарелки мясо и овощи. На некоторое время все в мире перестало для него существовать, кроме еды, выставленной перед ним на столе. Ни разу в жизни Гэйлон не пробовал ничего вкуснее.

— А ты разве не голоден? — спросила Миск.

Сначала Гэйлон подумал, что она подшучивает над ним, и только Оглянувшись понял, что Миск обращается к Дэрину. Герцог даже не Притронулся к еде. Он сидел молча и совершенно неподвижно, и только лицо его пылало от муки. Гэйлон почувствовал себя виноватым. Он думал только о своем желудке, в то время как его друг продолжал страдать.