Лэйна Джеймс - Колдовской камень

Наконец-то дитя успокоилось и уснуло. Миск встала с краешка кровати и устало опустилась в кресло возле открытого окна. Она вдыхала влажный воздух, напоенный запахом роз, и вглядывалась в темноту ночи своим нечеловеческим зрением. Сезран явился за Кингслэйером, но клинок все еще был заколдован, все еще скрыт от него. До тех пор, пока кто-то не разбудит меч, Сезран не узнает, где он находится.

Брат Миск был где-то рядом, он затаился в ночи и ждал. Эта грозовая туча

— черная и зловещая — была его тучей, мощь которой он сдерживал и направлял усилием воли. Миск ощущала вокруг себя потоки его энергии. Сезран копил силу, сжимал ее в тугой комок, и скоро он воспользуется этой силой. Мысль об этом ужаснула Миск. Драматические события приближались к развязке, и Миск — как она ни старалась, как ни перемещалась вдоль тоннелей времени — никак не удавалось определить, кто же выйдет победителем. Сезран был прав относительно Гэйлона. Принц оказался той самой неизвестной переменной в ее схеме, которая, благодаря своей нестабильности, могла разрушить все ее планы. Возьмет ли он в руки Кингслэйер, и если возьмет — то против кого использует?

Однако теперь юноша мог умереть еще до того, как у него появится возможность выбора?

Возле кровати принцессы раздалось приглушенное всхлипывание, и Миск догадалась, что это была другая Миск, пришедшая слишком поздно, чтобы спасти Джессмин, и теперь проливавшая горькие слезы над холодным телом.

— Бабушка Арканья? Почему ты плачешь? — это очнулась Джессмин.

Миск встала с кресла у окна и подошла к кровати принцессы, стараясь рассеять в воздухе свою вторую сущность. Джессмин растерянно заморгала, увидав перед собой две одинаковые фигуры, но поздняя Миск тут же пропала.

— Арканья? — снова шепнула Джессмин.

— Да, моя милая?

Веки Джессмин задрожали, и она снова заснула. Миск легонько потрясла ее за плечи.

— Проснись, Джессмин, времени все меньше.

Принцесса села на кровати.

— Я так устала, — сонно пробормотала она. — Так сильно? устала.

— Знаю, милое дитя, я все знаю. С моей стороны было бы слишком жестоко просить тебя об этом, но мои силы тают? Я не могу больше оставаться с тобой.

Принцесса широко открыла глаза и огляделась по сторонам.

— Это же покои короля? Как ты попала сюда, бабушка Арканья? И где мой господин?

— Не спрашивай меня ни о чем, только слушай внимательно, Джессмин. Я попытаюсь объяснить тебе понятно, но? мне будет нелегко это сделать. Гэйлон вернулся, чтобы возвратить себе корону. Люсьен поклялся его убить, и теперь принц находится в темнице, в подвале замка. Дэрин уже погиб от руки Люсьена, и ты тоже должна была умереть от яда, который предназначался для Гэйлона?

— Не может быть! — перебила ее Джессмин, и глаза ее сердито сверкнули.

— Король добрый, он?

— Тихо! — прикрикнула Миск. — Люсьен — само зло. Просто он скрывал от тебя эти свои качества. С помощью заклятья он и Фейдир заставили тебя забыть о твоей любви к Гэйлону. Вспомни же о ней сейчас, ибо именно ты должна будешь его спасти.

— Нет? я не смогу.

— Слушай меня! Если ты не поможешь ему, он умрет, но твоя судьба будет гораздо страшнее. Ты должна отыскать его Камень и вернуть ему.

— Бабушка Арканья, миленькая! Ты просишь, чтобы я сделала невозможное!

Я не знаю даже, с чего начать. Я всего лишь?

— Маленькая девочка? — хрипло спросила Миск. Затем ее лицо смягчилось, и на нем появились сострадание и жалость. — Моя дорогая, моя милая маленькая девочка! Как много они отняли у тебя! — Миск взяла тонкие пальчики Джессмин в свои. — Вот послушай одну сказочку. Жила-была на свете маленькая девочка, которая однажды стащила деревянный меч своего кузена и целыми днями практиковалась с ним на заднем дворе. Когда ей было всего пять лет, она впервые села в седло, вскарабкавшись на коня по задней его ноге, словно это был ствол дерева. А конь тот принадлежал ее отцу, королю этой страны? Ты не знаешь, кто была та маленькая девочка?

Джессмин с любопытством посмотрела на Миск и тоскливо улыбнулась.

— Реми был очень смирным конем, но как же меня тогда ругали! — Улыбка ее внезапно погасла. — Почему я утратила какую-то часть себя, Арканья?

— Ее у тебя украли, моя милая, и ты должна будешь вернуть себе себя, иначе все погибнет! — В глазах Миск вспыхнул огонек безумия. — Мои силы кончаются, — с отчаянием в голосе прошептала она. — Он приближается! Он тоже хочет завладеть мечом! Поспеши, дитя, а я задержу своего брата как можно дольше! Гэйлон должен взять в руки меч! — Миск стала уменьшаться, словно вдруг оказалась на значительном расстоянии.

— В комнате Фейдира? Камень там! — Миск уже кричала, но голос ее был едва слышен. — Будь осторожна, не прикасайся к нему?

Миск превратилась в пятнышко света и исчезла. Джессмин недоуменно оглядывалась по сторонам.

— Как же я возьму его, если не должна к нему прикасаться? — громко спросила она пустую комнату. — О каком мече ты говоришь? Где мне искать Гэйлона?

Слезы снова показались у нее на глазах и, совершенно против ее воли, хлынули вниз по щекам.

— Я не могу, не могу сделать это одна!

Люсьен отступил назад и приподнял факел, пока стражник упирался плечом в каменную крышку саркофага. Он наваливался на нее всем своим весом, и крышка со скрежетом отодвигалась в сторону. Пламя факела внезапно затрепетало, словно на ветру, едва не погаснув, и оба — солдат и Люсьен — застыли на месте, боясь даже дышать.

Несмотря на то что снаружи пока было тепло, в подземной гробнице было холодной и влажно. Пока они разыскивали склеп Идонны, Люсьена не покидало сверхъестественное ощущение того, что его присутствие здесь кому-то очень не нравится. В конце концов им удалось отыскать проход, над которым был высечен в камне герб Госни. Этот коридор привел их в небольшую комнатку, в центре которой стоял единственный каменный гроб.

— Давай еще раз! — приказал Люсьен, как только пламя факела перестало колебаться. Солдат снова навалился на каменную плиту, кряхтя от напряжения. Крышка поддалась его усилиям неожиданно легко; скользнув в сторону, она несколько мгновений балансировала на краю гроба, а затем гулко ударилась о каменный пол склепа и разлетелась вдребезги. В воздухе подземелья, по-зимнему холодном, вдруг запахло фиалками, словно откуда-то донесся до них порыв летнего теплого ветра.

— Меч тут, милорд, — прошептал солдат.

Люсьен заглянул в гроб. Там лежал небольшой женский скелет, а рядом с ним, в потертых кожаных ножнах, покоился древний обоюдоострый клинок. К костям скелета кое-где прилипли обрывки полуистлевшей ткани и плоти, а с черепа спускались длинные черные волосы. Пока солдат пялился на меч, Люсьен вытащил кинжал и придвинулся ближе, освещая факелом свою жертву. Люсьен нанес только один удар, и клинок легко вошел под лопатку стражника. В конце Люсьен повернул рукоятку на четверть оборота, разрывая сердечную мышцу, и выдернул кинжал из тела. Солдат лишь судорожно вздохнул и бессильно повис на бортике саркофага. Люсьен столкнул его на пол и вытер кинжал о его одежду. Вот так! Теперь ни Нанкус, ни Фейдир ничего не узнают.