Лион де Камп - Железный замок

Развязав свой платок-кошелек, он извлек из него целую пригоршню ярких золотых кружочков. Но стоило им, однако, коснуться наковальни, как они немедленно превратились в крохотные кучки песка. Кузнец уставился сначала на них, а потом на Ши.

– А это еще что? – вопросил он. Ши почувствовал, как кровь бросилась ему в лицо.

– Ха-ха, просто шутка, – ответил он донельзя фальшиво и полез в платок, дабы ухватить еще одну пригоршню и вручить кузнецу. Но подозрение уже целиком завладело этим человеком. Каждую монету он бросал на наковальню – вернее, пытался это делать, поскольку едва только металл соприкасался с металлом, как они превращались в щепотки песка.

– Негодяй! Мошенник! Колдун! – взревел кузнец, обеими руками вцепляясь в свой молот. – Сгинь! Сгинь! Сюда, святой отец!

К счастью, он и не подумал броситься в погоню, когда все трое поспешно ударились в бегство. Слишком поздно, уже снова оказавшись на дороге, Ши сообразил, что в оригинальном произведении Киплинга вовсе не золото червонное, а хладное железо объявлялось властителем всему. Вот поэтому-то, конечно, и сел он в лужу со своим заклинанием. Самым неприятным во всей этой истории оказалось то, что, несмотря на поводок на шее, Руджер потихоньку закудахтал.

Ши повернулся к девушке.

– Увы, – объявил он, – с этим ничего не вышло. – Он бросил взгляд на Руджера. – По-моему, у меня друг попал в беду. Тебя не затруднит несколько ускорить дело?

В качестве ответа она впервые по-настоящему ему улыбнулась.

– Вперед! – прикрикнула она, взяв стрелу наизготовку, чтобы погонять Руджера, но тут же приостановилась. – Погоди. Слышишь, кто-то плачет, и не по-рыцарски было бы оставить случай такой в пренебрежении.

Ши обернулся. Спиной к нему и опустив ноги в канаву, что шла вдоль дороги, и впрямь сидела и горько плакала какая-то девушка. Черные волосы ее были аккуратно уложены на затылке, а фигурка говорила о молодости обладательницы и определенным образом располагала к утешительным акциям.

Когда все трое остановились рядом, она повернула к ним явно миловидное личико – хотя и залитое слезами и малость грязноватое.

– Они... они... они хотят убить моего возлюбленного! – выдавила она, прежде чем разразиться очередным потоком рыданий.

Бельфегора произнесла:

– Сэр Гарольд, каковы бы ни были твои намеренья, пред тобою деянье, что затмевает все остальные. Женщина сия, несомненно, несправедливо обижена.

– Несправедливости пока не вижу, – отозвался Ши. – Но посмотрим.

Он обратился к плачущей девушке.

– Кто это «они»? Ты имеешь в виду людей, которые устраивают аутодафе над монстром?

– Да! Не большим монстром, чем я. А я монстр разве?

Она развела руками, и Ши заметил, что и без того низкий вырез на ее платье слегка надорван.

– Ну, ну, слезами не починишь лифа порванного! – заметила Бельфегора не без некоторой язвительности.

– Этот... этот священник распял его на кресте, чтобы сжечь! Спасите его!

Ши заколебался, потом поглядел на Бельфегору. Девушка хмурилась, но все же не без строгости сказала:

– Чудится мне, сэр Гарольд, что стенанья сии и плач – это по другу тому, о коем говорил ты.

– Боюсь, что да, – подтвердил он. – Бери... Хотя нет, для лука тебе нужны обе руки, а мне для сабли только одна. Н-но, Руджер!

Он обнажил клинок, девушка, не переставая всхлипывать, старалась не отставать.

Дорога обогнула уступ и полезла вверх по склону холма, откуда стали видны движущиеся на фоне неба фигурки. Один или двое из этих людей обернулись, но, как видно, появление сарацина и рыжеволосой лучницы, ведущих на поводке здоровенного громилу, особого любопытства не вызвало. Поднявшись наверх и протолкавшись вперед, Ши понял почему. Дорога здесь огибала наружный край широкой террасы. Глубоко внутри ее, напротив скалистого утеса, высилось нечто, напоминавшее, скорее, какой-то фаллический символ с нимбом на верхнем конце. Перед этим диковинным сооружением был воздвигнут гигантский погребальный костер из бревен, а вокруг него толпилось около сотни крестьян.

Бревна энергично горели, а в самой середине костра, привязанный к столбу за шею и все четыре лапы, помещался гигантских размеров волчище.

Бревна, на которых он был распят, уже превратились в раскаленные угли, языки пламени уже вовсю пожирали связывающие его веревки, но волку все это было хоть бы хны. Единственно, он вывалил наружу язык и пыхтел – да и то, похоже, никак не было связано с происходящим.

Ши внезапно вспомнил, что Атланту пришлось их заколдовать, чтобы провести сквозь стену огня, и чуть было не рассмеялся.

– Здорово, ребята, – поприветствовал он окружающих.

В толпе кругами, словно от брошенного в пруд камня, стали смолкать разговоры. Какой-то тип в перемазанной черной сутане, подбрасывающий поленья в середину пламени, повернулся и направился к нему, подслеповато подмигивая.

– Что тут происходит, отец? – спросил Ши.

Священник осенил себя крестным знамением и что-то торопливо забормотал.

– Да ладно вам, – сказал Ши. – Я не сарацин, а потом, я еще и друг отшельника в горах.

Он указал на пленника.

– Видали? Мы поймали Руджера Каренского.

Священник изучил физиономию пленника, чуть ли не тыкаясь в нее носом. Руджер тут же плюнул, но добился лишь того, что на замурзаном балахоне появилось еще одно пятно. Священник неуклюже отскакнул к Ши.

– Почтенный сэр, – проговорил он. – Полагаю я, что весьма могучий ты человек, и, видно, христианин добрый. И в могуществе своем наверняка сумеешь ты нам помочь, сэр. Жжем мы здесь несомненного демона из глубочайших глубин преисподней в облике монстра, но хозяин его Вельзевул, повелитель огня, не дозволяет ему гореть!

Ши сказал:

– А я далеко не уверен, что такая уж он гадина, как вы тут расписываете. Вам не приходило в голову, что это может быть просто хороший человек под злыми чарами?

Он выступил вперед и возвысил голос, обращаясь к волку:

– Ты Вацлав Полячек?

Волк дважды гавкнул и закивал головой, после чего, подняв для большей убедительности одну лапу, напрочь оторвал сгоревшую веревку, которой та была привязана. Раздалось всеобщее «О-о-о!», и толпа отхлынула назад.

– По-моему, док Чалмерс советовал тебе не лезть не в свое дело, – заметил Ши с негодованием. – Можешь вылезти?

– Уау! Уаоау! Уаоаоау! – ответил волк.

– Ладно, погоди минутку ради бога, пока я не сниму тебя с крючка. – Он повернулся к священнику. – В общем, как я и говорил. Это христианский оруженосец под злыми чарами. А я – Гарольд де Ши.

Для вящей убедительности он по-петушиному выпятил грудь. Священник поглядывал на него с довольно заметным скепсисом.

– Вотси! – крикнул Ши. – Этот малый не верит, что ты добрый. Если веревки уже достаточно прогорели, давай сюда – лизни ему ногу.