Дэвид Дрейк - Окольный путь

— Что-то военное, — догадался Велисарий.

Феодора одобрительно кивнула.

— Абсолютно точно. Аксумская армия состоит из постоянных полков. Называют они их «саравиты». Думаю, единственное число этого слова: «сарв». «Бизи» означает «воин из». Поэтому принц Эон идентифицируется только как воин из сарва Дакуэн. Точно так же как его отец, прежде всего — воин из сарва Лазен, а старший брат Эона, Вазеб, наследник, прежде всего — воин из сарва Хадефан.

Антонина переводила взгляд с императрицы на полководца.

— Кажется, я что-то опустила, — призналась она.

Велисарий поджал губы.

— Боже праведный, даже спартанцы так этим не злоупотребляли, — заметил он и повернулся к жене. — Это означает, Антонина, что аксумиты смотрят на мир холодным взором воинов. Гордых воинов. Достаточно гордых, что называют своих царей и принцев по названиям полков. И еще более гордых, поскольку отказываются претендовать на территории, которыми на самом деле не управляют.

Феодора кивнула.

— И к этим людям отнеслись, как к нежелательным гостям, с самого момента их появления. Надменные приближенные императора отмахивались от них. И эти приближенные не в состоянии отличить один конец копья от другого. Бюрократы, не желавшие иметь с ними дела, даже не знают, как выглядит копье!

— О, Боже! — воскликнула Антонина.

Велисарий посмотрел на Феодору.

— Но ты не думаешь, что с советником — Гармат, так его кажется? — возникнут проблемы?

Императрица покачала головой.

— В конце концов, он советник. Вероятно, сам воин, в прошлом, но молодость давно прошла. Нет, проблема в юноше. Эоне Бизи Дакуэне. Он горд, как может быть горд только молодой воин — а этот-то еще и принц! — и его смертельно обидели.

Феодора с удивлением увидела, что Велисарий смеется.

— О, я так не думаю, императрица! По крайней мере, если он настоящий воин. А с таким именем, подозреваю — настоящий. — На мгновение на лице полководца появилось такое же ледяное выражение, как у императрицы. — Воинов не так легко смертельно обидеть, Феодора. Они видели слишком много настоящих смертей. Если они выживают… ну, конечно, и если у них есть гордость. Но их также отличает практичность.

Он встал.

— Думаю, я использую эту практичность. Поговорю, как один воин с другим.

Антонина поднялась вместе с ним. Было ясно: аудиенция окончена, только…

— Ты устроишь встречу с Юстинианом?

Феодора покачала головой.

— В личной встрече нет необходимости. Юстиниан с вашим планом согласится. В этом у меня нет сомнений. — Императрица помолчала, размышляя. — Думаю, следует публично объявить о предстоящей миссии Велисария на завтрашнем приеме. Это будет хорошим ударом для Венандакатры и поможет смягчить аксумитов.

— Ты сможешь все так быстро организовать?

Феодора холодно улыбнулась.

— Не беспокойся, полководец. Все будет сделано. Ты сам только проследи, чтобы у тебя все получилось с молодым принцем — о чем ты тут хвастался.

Велисарий считал усилия императора пустой тратой времени и сказал об этом Ситтасу. Конечно, очень тихо сказал. Даже бесстрашный полководец Велисарий не был настолько смел, чтобы громко критиковать Юстиниана на официальном императорском приеме.

— Бесспорно, пустая трата времени, — прошептал Ситтас. — Всегда, кроме приема варваров. И что? Юстиниана это не волнует. Он любит свои игрушки, в этом-то все и дело. Думаешь, он упустит шанс поиграть в них?

За этими словами — конечно, произнесенными шепотом, себе под нос — последовали грубые замечания о придурках-фракийцах и их детском восторге от безделушек и погремушек. Широко улыбаясь, Велисарий весело их проигнорировал.

По правде говоря, Велисарий сам не так далеко ушел от фракийской деревни. Его, несомненно, нельзя было назвать неотесанным деревенщиной и придурком — как он считал, эти слова очень неточно описывали и императора, — но он, как и император Юстиниан, получал много радости от игрушек.

На самом деле игрушек.

Имелись, например, «летающие троны». На них Юстиниана и Феодору поднимали высоко над толпой. Троны поднимались и опускались в соответствии с настроением императора. В настоящий момент, судя по тому, что трон висел высоко, Юстиниан чувствовал себя отделенным от огромной толпы, собравшейся в зале.

Также имелись и львы, окружавшие троны, когда те стояли на полу. Животные были сделаны из золота и серебра, но их ценность заключалось в другом: по желанию императора они могли дико рычать. Рык напоминал гром. А желание, судя по количеству рыков за полчаса после появления Велисария и компании на приеме, возникало довольно часто.

И, наконец, самые любимые игрушки Велисария: украшенные драгоценным камнями металлические птицы, сидевшие на металлических деревьях и фарфоровых фонтанах, установленных неподалеку от места нахождения императора. Полководца умиляло их металлическое воркование. Больше всего ему нравилась одна птичка на краю фонтана, которая время от времени наклоняла головку, словно для того, чтобы выпить воды.

На самом деле игрушки.

Но, думал он, на этот раз — пустая трата времени и сил. Ни индусы, ни аксумиты не были тупыми варварами, чтобы их удивили и ослепили такие вещи.

Велисарий вначале рассмотрел представителей малва. Выделить Венандактру сложности не представляло: не только потому, что он стоял в центре группы индусов, но и по манере держаться. Он был одет богато, но не кричаще, как и полагалось тому, кто называл себя торговым представителем.

Эта предполагаемая скромность — тоже пустая трата времени, подумал Велисарий, поскольку, как и говорила императрица, Венандакатра вел себя так, словно правил Вселенной.

Велисарий улыбнулся. Показной прием в богато убранном зале специально для Венандакатры был не очень тонким намеком, избранным Юстинианом, чтобы ясно показать малва: римского императора не обманула легенда, преподнесенная индусами. Простого торгового представителя заставили бы ждать несколько недель перед тем, как какой-нибудь бюрократ среднего уровня опустился бы до того, чтобы удостоить его аудиенции в какой-нибудь конторе. Никогда ни одного настоящего торгового представителя не принимали официально в главном зале Большого Дворца перед собравшейся знатью Константинополя.

Велисарий поднял голову и посмотрел на огромную мозаику, украшавшую стену напротив. Он почти ожидал увидеть шок и непонимание на лицах изображенных там святых. Эти святые глаза на стене привыкли смотреть вниз на победоносных полководцев, высших чинов церкви, украшенных драгоценностями послов из Персии, но никак не ничтожных торговцев, да еще пользующихся дурной славой!

Велисарий усмехнулся и снова занялся рассматриванием «торгового представителя» малва.