Дэвид Дрейк - Повелитель Островов

— Скорее всего, да, — ответил Медер, смягчившись, видя заинтересованность девушки. — Но это случилось намного, неизмеримо раньше, Шарина. За тысячи лет до того. А может, и в тысячи раз раньше.

Он снова перевел требовательный взгляд на отшельника:

— Итак, я жду ответа: как ты попал туда, старик?

— Пьюльская плоскодонка может проникнуть почти повсюду, — мягко ответил Ноннус. — Как говорится, проскользнуть по поверхности луга в сырое утро. Шутка, конечно. А если серьезно, то я воспользовался весенним половодьем, чтоб пробраться меж верхушками кораллов, таким образом и преодолел атолл.

Он покачал головой с грустной улыбкой:

— Тогда я был гораздо моложе…

Медер о чем-то размышлял, пристально глядя на отшельника и постукивая двумя пальцами правой руки по ладони левой.

— Мы с тобой еще вернемся к обсуждению… — начал было он. Но в этот момент Ноннус вскочил на ноги, глядя куда-то на юг.

— Спустить парус! — взревел он голосом, которым можно было бы дробить скалы. — Гребцы, к веслам!

— Что? — заорал капитан Личнау, оборачиваясь в сторону, куда указывал отшельник. — Кто посмел…

Все Внутреннее Море почти до горизонта представляло собой нежно-зеленую гладь. Волнения на ней было не больше, чем на мельничном пруду в жаркий августовский полдень. Но на горизонте черной стеной вставала туча со сверкающими разрывами молний. И эта туча приближалась к триреме с хорошей скоростью скаковой лошади.

— Спустить парус! — раздался крик капитана. И в то же мгновение благоприятный ветер увял, а вместо него на судно обрушился первый удар шквала.

Кашел проснулся, задыхаясь и невнятно бормоча, как будто вынырнул из-под толщи холодного зимнего моря. Кожа покрылась мурашками, он чувствовал себя замерзшим, но стальные ленты, сдавливавшие его грудь, казалось, лопнули. Юноша выпрямился на своем соломенном матрасе.

Он находился на кухне родного мельничного дома, и все вроде было как обычно. Но Кашела поразила глухая, мертвая тишина, царившая вокруг. Не раздавалось ни звука: ни стрекота сверчка, ни воркования голубей на чердаке, ни привычного шелеста листвы за окном. Стояла абсолютная тишина, необычная даже для позднего ночного часа. Сквозь окошко Кашел мог рассмотреть кусочек неба, охваченного странным голубым свечением. Подобного он не видел даже в самые звездные ночи.

Юноша поднялся с постели, прихватив с пола свой пастуший посох. Наверху находилось две комнаты, в одной из них сейчас спала Илна. Кашел же предпочитал ночевать внизу, чтобы быстро собраться в случае срочного ночного вызова от кого-нибудь из соседей. Всяко ведь бывает… Юноша вышел из дома и замер в удивлении. Все небо было покрыто мерцающей голубой сетью, сквозь которую просвечивали лишь самые яркие звезды.

Кашел и не знал, что мир может быть таким неподвижным. Все будто застыло — ни дуновения, ни малейшего движения.

Движимый скорее инстинктом, юноша медленно и настороженно пошел в обход двора. Ему казалось, что он ступает совершенно бесшумно, но тем не менее Теноктрис, стоявшая в тени огромного мельничного колеса, обернулась и жестом скомандовала ему приблизиться. Кашел повиновался, стараясь не задеть в полумраке своим посохом за выступающие лопатки кипарисового колеса.

— Не спугни его, — едва слышно прошептала старая колдунья. Юноша скорее угадывал слова по движениям ее губ. — Я хочу понять, что ему нужно.

Кашел поглядел сквозь обод колеса в указанном направлении.

Мельничный ручей, обычно питавшийся от морского прилива, сейчас был осушен, поскольку мельница временно не работала. В углублении его русла стоял на коленях пришлый купец Бенлоу, что-то нараспев бормотал. Его монотонный речитатив был первым реальным звуком, который Кашел услышал с момента пробуждения на своей кухне.

Древние камни, на которых стоял Бенлоу, излучали все тот же голубой фосфоресцирующий свет, только еще более интенсивный. Купец держал в руке нож и с легким постукиванием водил им вокруг какого-то предмета на дне ручья. Каждый раз, когда сталь касалась камня, она беззвучно высекала яркую голубую искру.

— Он читает заклинание отождествления, — все так же шепотом пояснила Теноктрис. — Видишь, у него предмет — это может быть кость, локон или еще что-то… Он вызывает из него дух, чтобы потом материализовать его.

— Но это же колдовство, — возмутился Кашел, стараясь копировать беззвучную манеру разговора старухи.

— Ну да, — сухо улыбнулась Теноктрис. — Определенно колдовство. И Бенлоу является очень мощным колдуном.

Предмет, над которым читалось заклинание, начал излучать голубой туман. Купец продолжал постукивать своим кинжалом. Вспышки становились все ярче, свечение концентрировалось, собиралось в некоторое подобие облака.

— Такое заклинание можно прочитать над единственной монетой и найти утерянный кошелек, — шептала Теноктрис. — Но думаю, здесь происходит что-то иное.

Туман над предметом все сгущался, затем из него стала вырисовываться фигура человека. Кашел не мог различить его черты в слабом свете голубого тумана, к тому же отсутствовала игра светотени, которая обычно обеспечивает объемность образа.

Призрак поднялся с земли и как-то боком сделал несколько шагов. Медленно передвигаясь, он выбрался из пересохшего русла, причем его ноги, казалось, прошли сквозь каменный берег. Купец последовал за ним. Нож в руке затруднял движения, поэтому Бенлоу засунул его за пояс. Очевидно, ножны для кинжала отсутствовали.

— Это его личный атам, — пояснила Теноктрис и предостерегающе подняла руку. Но Кашелу и не требовалось предупреждения. Юноше не раз доводилось охотиться, и он знал: залог успеха в умении замереть и терпеливо ждать. — Скорее всего, он выковал его сам, и не удивлюсь, если из железа. Два столь могущественных мага одновременно приходят в вашу Барку — сомневаюсь, что это просто совпадение.

Тем временем призрак продолжал медленно двигаться, хотя его конечности оставались недвижимы. Больше всего это было похоже на перемещение статуй Госпожи и Пастыря на тележках, которые ежегодно прокатывали через деревню сборщики церковной десятины. Бенлоу бесшумно двигался в нескольких шагах сзади. Губы его шевелились, как будто он продолжал читать свои заклинания, однако нельзя было разобрать ни звука. Они медленно пересекли мельничный двор и скрылись из виду.

Теноктрис по-прежнему стояла с поднятой рукой.

— А почему так тихо? — спросил юноша. В зловещем безмолвии морской запах даже усилился: в нем можно было различить соль, сухие водоросли и что-то остро-йодистое, неуловимо напоминавшее о смерти. Кашел подумал, что, очевидно, этот запах исходил от магического создания Бенлоу.