Дэвид Дрейк - Повелитель Островов

Гаррик чувствовал, что горло у него пересохло, губы тоже потрескались — так, что трудно говорить. Но все же он спросил:

— Так вы считаете, здесь нет того демона, с которым столкнулся Бенлоу? Который убил его? Мы просто найдем Лиану и вернемся с ней обратно?

— Демон есть, — охладила его пыл Теноктрис. — И пока он жив, он не отдаст нам девушку.

Она замолчала и предостерегающе подняла свободную руку.

— Время настало, — произнесла колдунья. Отрешившись от собеседника, она стала водить своей палочкой и шептать заклинание.

Гаррик кивнул, снова нащупав рукоятку меча. Он замер в ожидании.

В центре нарисованного круга раздался щелчок, будто сук треснул в костре. Появился всплеск белого света. Он стал расширяться — сначала медленно, затем с нарастающей скоростью. Так катится камень по голому утесу, все убыстряя свой бег по направлению к волнующемуся внизу морю. Дорожка огня побежала по земле, стала подниматься на холм с плоской вершиной и там скрылась из виду. Созерцание этого чистого огня странным образом успокоило нервы юноши, до того натянутые до предела.

— Ну так вперед, — вслух произнес Гаррик. Он помог Теноктрис встать с земли. Склон, по которому им предстояло подниматься, был довольно крутым. Но трещины и разломы создавали некое подобие ступенек. Так что можно было идти.

Внезапная мысль поразила Гаррика. Он в беспокойстве огляделся и спросил:

— Госпожа? Но дверь, через которую мы прошли… она ведь не видна отсюда! Как же мы попадем обратно?

— Сейчас наша задача — расправиться со Стразедоном, Гаррик, — ответила колдунья. — В противном случае дверь будет нам не важна.

После полуночи на улице перед серианской факторией стала собираться толпа. Она росла с каждой минутой, подобно ночному цветку, который раскрывает свою чашечку с наступлением темноты. В ворота полетело несколько камней, но большей частью местные жители просто бродили поблизости и наблюдали за домом с терпением кошки, занявшей позицию у мышиной норки.

— Лучше бы вашему посреднику явиться сюда в дневное время, — тяжко вздохнул Кашел. Убийцы обложили его стадо со всех сторон, а он ничего не мог сделать.

Фраза легко пошевелил мизинцами, что должно было символизировать пожатие плечами у обычных людей.

— Таково решение Темо, — сказал он. — Он прожил здесь двадцать лет, и есть надежда, что он лучше нашего разбирается в ситуации.

— Он находился в Каркозе еще во время Невзгод семнадцать лет тому назад, — поддержал его брат. — Нам остается только надеяться.

Мелли болталась по крыше под окнами, то ныряя в водостоки, то снова появляясь в нескольких футах от того места, где Кашел видел ее в последний раз. Он никак не мог привыкнуть к беспечности, с которой фея относилась к опасностям. Но его беспокойство, как и многое, оставалось в душе, не находя вербального выхода.

— Этот человек, с которым вы ведете дела в Каркозе, не местный? — спросил он вслух. Его не покидало странное чувство, будто он стоит на плоской крыше и сверху вниз смотрит на остальной мир. В его родной Барке дома имели остроконечные, большей частью соломенные крыши. Даже совсем древний шифер на мельнице был уложен под крутым углом — струйки дождя стекали с нее в большую кадку, откуда Илна обычно брала воду для полоскания наиболее нежных тканей.

— Раньше мы пользовались услугами двух посредников — пояснил Фраза. — Второй, Сидрас ор-Морр, был коренным столичным жителем.

— Он казался честным человеком и в прошлом вполне нас устраивал, — сказал Джен. — Но в нынешних условиях мы решили остановить свой выбор на Темо ор-Касмоне. Он сам с Орнифала, его семья и сейчас проживает там. Мы посчитали, он будет меньше подвержен местным страстям.

— А что, на Орнифале не так настроены против дьяволопоклонников? — нахмурился юноша.

Лицо Джена на мгновение застыло, затем на нем расплылась сама широкая улыбка, которую довелось видеть Кашелу.

— Видите ли, уважаемый мастер, — вступил Фраза, — в сложившихся обстоятельствах я бы не поручился за честность даже серианца, не принадлежащего моему семейству. Но мы решили вести дела с человеком, не являющимся верноподданным графа Ласкарга.

У Кашела были серьезные сомнения в том, что кто-то испытывает по-настоящему верноподданнические чувства к графу Ласкаргу. Так же, впрочем, как и в ответственности самого графа за своих горожан. Похоже, больше всего он беспокоился о собственной шкуре. Теноктрис сказала как-то, что внешние силы развалили нынешнее общество, но Кашел считал: никто и ничто не может сделать человека злым или слабым. Внешние обстоятельства могут только открыть дверь подобным качествам, если они существуют в душе человека.

Эти горожане под стенами фактории — с камнями в руках и слепой ненавистью в сердцах — были жертвами собственного выбора, а вовсе не чьего-то колдовства. Кашел при помощи посоха весьма недвусмысленно выразил свою позицию в отношении тех, кто вымещает зло на чужестранцах. Судя по всему, урок придется повторить.

Широкая Портовая улица сохранилась еще со времен Старого Королевства. Здания на противоположной стороне улицы были значительно выше факторий. Если толпа на улице не могла различить Кашела и серианских торговцев на фоне темного неба, то немногие люди на крышах зданий напротив легко могли их разглядеть.

— Черномазые свиньи! Свиньи! — завопила вдруг молоденькая девица и швырнула осколок черепицы. Он не пролетел и половины назначенного пути и шлепнулся посреди уличной толпы.

— Стрелы! — раздался оттуда крик. Кричал мужчина, едва успевший увернуться от острого осколка. — Черномазые пускают в нас стрелы!

— Может, нам лучше вернуться? — подал голос Кашел, гадая, куда же подевалась Мелли. Крыша легко обстреливалась с улицы. Если только хулиганы в толпе догадаются поглядеть вверх, то на их позицию обрушится целый град камней, в котором трудно будет уцелеть даже взрослому мужчине, не то что крошечной фее.

— Вот он идет, — встрепенулся Фраза. — Это наконец Темо.

С юга по улице двигались примерно с полдюжины мужчин в стальных шлемах и кожаных доспехах. Пятеро из них были вооружены копьями и маленькими наручными щитами. Шестой шел с большим щитом, но без копья.

Собравшиеся хулиганы заметили приближающуюся группу одновременно с Фразой. По толпе прошел возмущенный гул, распространяясь от задних рядов к середине. Охранники Темо подняли копья, готовые пустить их в ход.

Это возымело действие: ближайшие смутьяны бросились врассыпную, но те, что были подальше, принялись бросать камни. «Пожалуй, они перебьют камнями больше своих товарищей, чем стражники копьями», — подумал Кашел. Темо с охраной припустил через улицу к дверям фактории.