Дэвид Дрейк - Прилив победы

Город праздновал. После того как йетайцы разрушили Пешевар много лет назад, Беграм стал главным городом кушанов.

Примерно четыре пятых населения были по происхождению или кушанами, или частично кушанами. Да и патаны, составлявшие, с позволения сказать, большинство меньшинства, не испытывали особой любви к малва. По правде говоря, никакой не испытывали. Поэтому если патаны и не в полной мере присоединялись к кушанским празднествам, они и не лили слез. И определенно не было знаков, что они планируют как-то активно выражать недовольство.

На лице Кунгаса ничего нельзя было прочесть, оно ничего не выражало. Это была маска безразличия. Но Ирина, которая имела большой опыт «интерпретации Кунгаса», как она называла это в шутку, могла сказать, что ее муж не рад сложившейся ситуации.

Если брать только личное, это знание согревало ее. На самом деле, больше, чем согревало — она почувствовала, как по ее телу пробежала маленькая искра страсти. Но Ирина подавила ее скорее даже твердо, чем тело. Не столько по старой привычке начальницы шпионской сети, скорее как женщина, которая стала думать, как царица. И ее мысли, по правде говоря, были даже более хладнокровными.

Хотя она на мгновение пожалела, что нет времени удовлетворить ее страсть. Слишком многое зависит от времени.

— Прекрати это, Кунгас, — твердо сказала она. — Ты знаешь так же, как я — больше, чем я, потому что ты полководец, а я нет, — что ты должен немедленно идти к перевалу Хибер. Сейчас. Сегодня!

Кунгас даже не посмотрел на нее. Единственным свидетельством того, что он слышал ее слова, стало постукивание пальцами по карнизу, на котором лежали его руки.

— Идти немедленно, — задумчиво произнес он. — Да, это резонно. Все указывает на то, что малва в панике. Их войска даже не отступают — они бегут из Гиндукуша. — Он насмешливо фыркнул. — И определенно не от страха перед моей маленькой армией. Их никто не вынуждает уходить с гор — их вытягивают. Словно где-то в долине реки Инд появился огромный водоворот. Прибыло чудовище, такое, как Харибда 38 . Таков Велисарий в действии.

Увидев, как изменилось настроение Кунгаса, Ирина сразу же воспользовалась преимуществом и надавила сильнее.

— Если ты отправишься сейчас — немедленно, — то сможешь поймать малва у перевала Хибер до того, как у них появится время, чтобы занять оборону. Хотя это все равно будет жестокая борьба — то есть тебе потребуется взять всю армию, — но если ты будешь двигаться быстро, мы сможем закончить эту кампанию, контролируя Хибер. Что будет означать: проход в наше новое царство в наших руках, а не в руках малва.

Он ничего не сказал. Постукивание пальцами снова доминало барабанную дробь, и это было единственным свидетельством того, что Кунгас обращает внимание на жену.

— Ты колеблешься только из-за меня! — запротестовала Ирина. Затем добавила, посмеиваясь: — Если бы я не была старым мешком с костями — полумертвым от усталости, — то ты, вероятно, настоял бы на том, чтобы тащить меня с собой.

Наконец маска дала трещину. Кунгас тонко улыбнулся

— Едва ли, — весело сказал он. — По крайней мере, ты не казалась умирающей от усталости прошлой ночью. И я не помню, чтобы ты по ощущениям воспринималась, как мешок с костями. Как раз наоборот.

Он повернул голову и оценивающе оглядел ее фигуру.

— Я бы сказал, что дорога, несмотря на все трудности, пошла тебе на пользу.

Ирина улыбнулась. Она была согласна с Кунгасом. Она стала стройной, как никогда раньше, а вся внешность знатной греческой дамы канула в небытие. Конечно, эти изменения не встретили бы одобрения в высшем обществе Константинополя. Бледная кожа и округлые формы были в том аристократическом обществе идеалом женской красоты. Но ее бронзовая от загара кожа и твердые мускулы, а также общая подтянутость и бодрость больше подходили ее новому статусу царицы кушанов.

— Истощена, вымотана, — настаивала она. — На краю могилы.

Затем добавила более серьезно:

— Кунгас, я, вероятно, не смогу поддерживать темп, который ты теперь должен взять, и мы оба это знаем. Может, я больше и не кисейная греческая барышня, но я едва ли в той же физической форме, что и твои солдаты. По правде говоря, я сомневаюсь, смогут ли выдержать ваш темп прибившиеся к армии женщины.

— Даже не попробуют! Я оставлю их всех позади!

Кунгас наконец принял решение и, как обычно, отбросил все колебания.

— Это будет легендарный марш. Моя армия заставит людей забыть о том жалком афинском бегуне из Марафона. Двадцать шесть миль, ха! Пустяк. И затем в конце падать мертвым? Маловероятно. Только не кушаны.

Он стал медленно прогуливаться вдоль карниза, проводя рукой по полированной поверхности, словно поглаживая камень. Вспомнив ощущения той же руки у себя на теле прошлой ночью, Ирина на мгновение пожалела, что Кунгас принимает ее совет. Но если она сожалела о предстоящем отсутствии плотского удовольствия, то получала от слов Кунгаса удовольствие значительно большее. Не из-за его решения, а от ссылок на классику. Именно она поведала Кунгасу о Харибде и о Марафоне. И как и всегда, ее муж ничего не забыл из того, что она ему рассказала.

— Я буду в безопасности, — тихо сказала Ирина. Кунгас остановился и повернулся, чтобы взглянуть на нее. Тонкая трещина-улыбка исчезла без следа.

— Ты будешь в смертельной опасности, и мы оба знаем это. Когда вся армия уйдет из Беграма — за исключением небольшой группы солдат, которых я оставлю в качестве твоих телохранителей, — ты будешь отдана на милость любой мало-мальски значительной силы в этих горах. Это даже не обязательно должны быть малва. Любое патанское племя может налететь и взять этот город.

Ирина уже начала откидывать назад волосы по старой привычке, но остановила руку на полпути. Длинные, густые каштановые локоны, которые у нее когда-то струились по плечам, исчезли вместе с остальными отличительными признаками греческой аристократки, которой она когда-то была. Волосы оставались прежними — такие же каштановые и длинные, — но не спадали волнами, а были крепко связаны на затылке — на манер того, как убирали волосы мужчины. Кушанские женщины называли эту прическу «конский хвост».

— Позволь мне самой беспокоиться о патанах. Сразу же после твоего ухода опасности от них не возникнет, несмотря ни на что. В конце концов, Беграм — не деревня. Это крупный город, со стенами и большим населением для его охраны. И к тому же люди прямо-таки горят желанием его защищать.

Она кивнула, словно показывая на веселое празднование, продолжавшееся на улицах внизу.

— Любой патанский вождь прекрасно знает, что несмотря на то, что он может взять Беграм, ему придется заплатить за это высокую цену — и, вероятно, она будет слишком высокой для него, город-то, в конце концов населен кушанами. Более того, его племя окажется отданным на милость твоей армии, когда ты вернешься.