Елизавета Дворецкая - Колодец старого волхва

— Ну, как знаешь, отче честный! — Ярун снова ухмыльнулся. — А ведь не зря говорят: меньше знаешь — лучше спишь.

Он ушел, а Иоанн нахмурился. Просьба купца о ключе и желание обойтись без чужих глаз укрепили его подозрения, что Галченя и не думал предаваться печенегам, а предатель, стало быть, здесь кто-то другой.

В сумерках к Иоанну явился Сполох с докладом от Радчи, что новый ключ от подземного лаза готов. Радча и Громча поджидали их в приоткрытых Добычиных воротах. Зайке Радча строго велел ждать дома; она надулась, но послушалась. Радча хотел кончить все побыстрее и без шума и старался не попасться на глаза даже Живуле. Но она была так полна своим горем, что не заметила бы, даже если бы сама полуземлянка Добычи снялась с места и мимо нее полезла бы в ворота.

Иоанн тоже был доволен, что на сей раз обойдется без женщин в алтаре. Меньше глаз — меньше языков. Иоанну не хотелось, чтобы епископ знал о его участии в этом деле. Священник был далеко не глуп и понимал, что Галченя неспроста остался под землей. Видно, Ярун не так вел себя в орде и не такие речи держал, чтобы ему желателен был свидетель. А ведь пошел он туда с согласия епископа, — как знать, одобрит ли Никита их попытки спасти парня? В случае огласки этого смутного дела епископу будет нелегко оправдаться, и наверное, он предпочел бы оставить замочникова холопа там, где он есть. Но совесть не позволяла священнику бросить живого человека погибать под землей, и он, сомневаясь, тревожась и беспрестанно молясь, все же следовал ее велениям.

Пропустив Радчу и Гончаровых сыновей в церковь, Иоанн огляделся, не видел ли их кто, и тоже скрылся внутри, плотно прикрыв за собой дверь. Ему была неприятна эта вороватая таинственность, с которой он уже второй раз вводит людей в дом Божий, и он мысленно просил у Господа прощения, словно сам был во всем виноват. Подобные дела казались ему осквернением храма, и он на месте епископа никогда не позволил бы устраивать подземный ход именно в церкви. Но воеводу и городников, как видно, больше беспокоила сохранность подземного хода, чем достоинство дома Божьего.

Отперев решетку алтаря, Иоанн ввел Радчу и Гончаровых сыновей внутрь и показал им крышку подземного лаза. Пока Громча и Сполох с изумлением разглядывали ее — они и мечтать не могли, что им откроется самая важная тайна города! — Радча вставил свой только что выкованный, еще теплый ключ в прорезь огромного замка и нажал. «Ну, Свароже-Господине, не оставь! » — мысленно молил он Небесного Кузнеца. Слишком велик был замок и слишком трудно было бы исправить ошибку в ключе. Но не зря Добыча именно в третьем сыне видел наследника своему ремеслу. Сварог и собственные руки не подвели Радчу, ключ подошел, железная дужка освободилась, замок был открыт.

Радча с облегчением вытер лоб, а Громча и Сполох натужно подняли крышку лаза. Склонившись в колодец со свечой в руке, Иоанн разглядел лежащего на дне сруба Галченю.

Проведя сутки без света и почти без воздуха, едва. очнувшись после сильного удара по голове и истратив остатки сил на утренний стук, Галченя не мог даже подняться. Сверху его можно было принять за мертвого. Перепуганные Громча и Сполох спустились по ступенькам, стараясь не смотреть на дышащий могильным холодом темный провал подземного хода, и со всей осторожностью, на какую были способны, вытащили из колодца бессильное тяжелое тело.

— Говорят, еще, что холопы впроголодь живут, — бормотал себе под нос Сполох, даже сейчас не способный придержать язык. — А толсты — не поднять.

Галченю положили на пол возле крышки лаза, Иоанн принес воды в медном кувшине, Галчене обмыли лицо, и скоро он пришел в себя.

— Ну, брате, жив? — спросил Радча, наклонившись к нему. — Как же тебя в подземелье занесло?

— Сияна… — прошептал Галченя и попытался приподняться. — Медвянка…

Едва он опомнился, как сразу вспомнил о самом важном, что знал. Голова его кружилась и сильно болела. Едва он пытался поднять веки, как все плыло перед глазами; язык его заплетался, он не слышал собственного голоса и очень боялся, что так и не сумеет высказать нужного.

— Медвянка? И ты туда же? Ну, значит, жив, раз про девок вспомнил! — Радча усмехнулся и поднес к его губам кувшин с водой. Галченя жадно отпил несколько глотков, и ему стало легче.

— Где они? — громче спросил он и попробовал приподняться, одолевая слабость и дурноту. — Где они? Их спасать надо. И лаз надо крепче затворить, камнями, бревнами привалить.

— Вот выдумал — камни да бревна в церковь Божию тащить! — сказал Иоанн. — Господь с тобою! Жив Божией милостью, и то славно!

— От кого девок-то спасать? — удивились Гончаровы сыновья. — Ты про что?

— Их купцы печенегам хотят отдать, чтоб те от города ушли. Я сам слышал, Ярун при мне сговаривался. Что теперь? — Не представляя, сколько прошло времени, Галченя с тревогой огляделся, моргая, но в алтаре не было окон. — Не поздно еще? Он обещал ночью…

— Боярышня домой пошла… — начал Радча, но Иоанн вдруг тронул его за плечо, призывая замолчать.

Все подняли головы и прислушались. Перед церковью раздался шум торопливых шагов. Вот заскрипела дверь, шаги зазвучали уже внутри церкви. Иоанн погасил свечу, а Радча, Громча и Сполох разом вскочили и бросились из алтаря.

За порогом они почти столкнулись с двумя мужчинами, которые несли связанную девушку в белой рубахе. Голова ее была обмотана убрусом, только медово-золотистая коса свешивалась, задевая деревянный пол. Один из тащивших ее был Ярун, второй — кто-то из его челяди. Позади них виднелось еще несколько темных фигур с другой девушкой на руках.

Столкнувшись лицом к лицу с Радчей, Ярун замер от неожиданности. Купцы ждали найти в отпертой церкви одного Иоанна с ключом от двери алтаря. Священника можно подкупить, запугать, на худой конец связать и утащить с собой — пусть-ка обучает поганых печенегов праведной вере! Наткнувшись на трех парней, купцы в первое мгновение остановились, но отступать было некуда — только через лаз к печенегам, с «выкупом» за свою свободу. Ярун выпустил из рук девушку и кинулся на Радчу.

— Тати! — пронзительно завопил Сполох. — Людие, церковь грабят!

Ярун вцепился в Радчу, но на помощь тому пришел Громча; вдвоем они повалили купца на пол. Громча не очень-то понял, что происходит, но драться он умел и силой был не обижен, а это сейчас было важнее сообразительности.

— Тати, тати! — без передышки вопил Сполох, уворачиваясь от наседавшего на него Боряты.

Снаружи тоже доносились пронзительные крики о помощи: Зайка наблюдала за площадью детинца из-за Добычиных ворот и видела, как чужие люди схватили ее сестру и Сияну. Никто и не думал, что эта маленькая «квакушка» может так громко вопить!