Елизавета Дворецкая - Золотой сокол

— А где все остальные? Вас же человек сто было!

— Остальных уже по Днепру увели. — Ярочка всхлипнула и махнула рукой на восток. — И батьку моего тоже, и наших всех. Может, и она там. Не знаю.

Челядь и кмети подтвердили ее слова: основную часть радегощских пленников на другой же день угнали по Днепру, откуда лежал путь в Смоленск. После голодных зим, проредивших население, работники были нужны везде, потому что какой прок князю с земель, где никто не живет, не пашет, не собирает урожай, не бьет дичи, не собирает мед и не платит дани?

Зимобор рвался между двумя заботами — о Дивине и о смоленских делах. Раз уж он «воскрес из мертвых» и заявил свои права на власть, сделал первый шаг, победив Буяра и захватив Оршанск — хоть и маленький, а все же княжеский город, — теперь приходилось идти дальше, хочет он того или нет. Ошарашенный Буяр без сопротивления поклялся больше никогда не выступать против старшего брата и признать его над собой заместо отца, как и полагалось по обычаю. Следовало двигаться вперед, подойти к Смоленску как можно ближе, пока княгиня ничего не узнала и не собрала войско. Зимобор вовсе не хотел во главе полотеской дружины сражаться против тех людей среди которых вырос и которые были ему как братья. И понимал, что чем больше он успеет сейчас, тем менее вероятной будет эта битва. Если он покажет свою силу, сам Смоленск не захочет биться против своего же законного правителя.

Но Смоленск и Избрану требовалось убедить, что за ним не только право, но и сила.

К Избране Зимобор отправил Буяра с дружиной. Может быть, разумнее было бы его не отпускать на волю, но Зимобор хорошо понимал, как тот обрадовался его мнимой смерти, и иметь это рядом ему было неприятно. При себе он оставил всех трех десятников — Суровицу, Звана и Боряту, которые должны были, во-первых, послужить заложниками, а во-вторых, подтвердить всем смолянам покорность Буяра старшему брату.

— Передай сестре, что я вернулся, да не так, как уходил! — сказал Зимобор. — Если она мира хочет, то будем мириться, но только Смоленск она мне отдаст. А не захочет отдать — я сам возьму.

— Иди вперед! — посоветовал ему Столпомир. — Возьмешь Ольховну, а оттуда и до Смоленска недалеко. А я буду в Радегоще ждать мою дочь.

Идти в настоящий поход на Смоленск князь Столпомир не был готов. Он помог Зимобору взобраться на первую ступеньку, а дальше тот должен был сам брать свою землю в руки.

Наутро Зимобор с, дружиной пошел по Днепру к городку Ольховне. Городок открыл ворота безо всякого сопротивления. Сражаться за права младшего княжича, которого здесь нет, против старшего, который здесь и с дружиной, ольховцы посчитали лишним. Здесь сидела собственная родовая знать, привыкшая к тому, что близкий к границе город служит предметом борьбы между князьями, и вовсе не хотевшая, чтобы в этой борьбе город в очередной раз сгорел.

Все радегощские пленники были здесь, на воеводском дворе. Правда, без потерь не обошлось: Чарочку, как оказалось, уже продали какому-то мимоезжему гостю, которому понадобился холоп, а еще двое мужчин и одна женщина умерли, слишком сильно простудившись по дороге из Радегоща в Оршанск.

Но Дивины не нашлось и здесь. И где она, никто не знал. Вишеня и Гречиха вспоминали, что на лесной дороге она вроде бы поначалу была с ними, а потом так тихо исчезла, что никто и не заметил. Раньше людям было не до размышлений, но и теперь все не очень удивились.

— Видно, она глаза отвела этим чучелам, да и ушла! — покашливая, сказал Вишеня. — Понятное дело, в лесу ее научили. И не тому еще научили. В лесу-то.

Выходит, ее следовало искать позади, где-то в лесах между Радегощем и Оршанском. Зимобор понимал, что ему сейчас не стоит покидать Ольховну, а следует как можно лучше закрепиться здесь. Он думал о Дивине день и ночь, терзался тревогой и тоской, гнал прочь мысли, что она могла просто замерзнуть в лесу, но был вынужден скрывать свои чувства, сохранять уверенный и бодрый вид.

Убедившись, что в Ольховне Дивины нет, он тот час же послал кметей обратно в Оршанск. Искать надлежало там. В округе имелось еще несколько поселков, где она могла найти приют, и по ним разослали людей. Князь Столпомир сам осматривал всех женщин в задымленных полуземлянках, даже если хозяева клялись Родом и Рожаницами, что здесь все свои и никаких чужих девок они не видали. Ему приходилось везде возить с собой Елагу, спешно вытребованную из Радегоща: в отсутствие Зимобора ни он сам, ни кто-то другой из полочан не смог бы узнать прежнюю девочку в выросшей Дивине.

Зимобор оставался в Ольховне, но каждый день и каждый час ждал вестей. Днем он был полон надежды, но по ночам, слушая, как за маленьким окошком гудит метель, не мог не думать, что испытания той страшной ночи были не по силам девушке. Была такая же метель, был мороз... Она заблудилась, замерзла, погибла...

Все ближайшие поселки уже были обшарены, но ведь в лесу есть еще немало домиков и двориков, где живет одна отколовшаяся от рода семья бортника или охотника или просто какой-нибудь одичавший старик, годами не видевший людей. Она могла попасть в такой дворик, о котором даже в поселках не знают. В округе бытовали рассказы о каких-то странных лесных жилищах, в которые попадают заблудившиеся. Один мужик рассказал, что еще молодым однажды набрел в лесу на избу, где жила старуха с дочерью. Там его хорошо приняли, накормили, уложили спать, а утром он проснулся в траве под елкой, и вокруг — ни следа жилья. Хорошо, что летом было дело.

Искать такие избушки в густом бескрайнем лесу было бессмысленно, оставалось надеяться на удачу. Вечерами Зимобор подолгу смотрел на свою половинку золотого перстня, как-то даже попробовал приложить его к пальцу и убедился, что перстень, даже доведись ему найти вторую половину, уже ему не годится: пальцы четырнадцатилетнего парня, для которого перстень предназначался, были потоньше. Теперь это был просто кусочек золота с солнечными крестиками.

Он сходил в местный храм Рожаниц, стоявший внизу у реки, попросил жрицу погадать, но она только развела руками.

— И рада бы помочь, князь-батюшка, да нету ее! — ответила ему чародейка, возвращая половинку перстня, еще мокрого от воды гадательной чаши. — Не вижу ее ни на земле, ни под землей, ни на этом свете, ни на том.

— Но как же так может быть! — в отчаянии воскликнул Зимобор. — Чтобы совсем нигде!

— Может, княже! — подтвердила другая женщина. — Бывает, если кто на Той Стороне, то отсюда не видишь.

Зимобор ничего не ответил и вернулся на княжий двор, сжимая в кулаке половинку перстня. Младина. Вот существо, способное увести человека от глаз смертных, как когда-то увела его. Но Дивина — ее враг и соперница. Если младшая из Вещих Вил действительно завладела ею, то он не увидит Дивину больше никогда! Он будет виноват в ее гибели. Как он скажет об этом князю Столпомиру, который так надеется вернуть дочь? А если она не вернется, то даже смоленский престол его не утешит.