Игорь Волознев - Крокки из Рода Барса или Мир Оборотней

Крокки упрямо полз вперед по телу змея, и глупая тварь, преследуя его, все больше и больше вбирала в пасть собственный хвост. В отчаянии поднял кулаки и взвыл старший жрец, стоявший рядом с Швазгаа. Королева вздрогнула, словно очнулась ото сна. Глаза ее широко раскрылись. Израненный, окровавленный пленник упорно карабкался по изогнутому телу чудовища.

Вдруг Сеапсун резко дернулся и стал. Пасть его была полностью забита его же хвостом. Глаза чудовища выпучились, дрожь судороги прошла по всему его туловищу, оно затряслось так, что Крокки едва удержался на нем. Но он удержался, и даже поднялся на ноги на загривке издыхающей твари.

Последняя, угасающая волна дрожи прокатилась по телу чудовищного существа. Крокки увидел, как раздулись ноздри Сеапсуна, а глазные яблоки вдруг начали вылезать из глазниц. Вскрикнув, Крокки бросился к голове. Наступившую тишину разорвал пронзительный вопль змеиной королевы. Швазгаа вскочила и в несвоственном ей смятении показывала на пленника трясущимся пальцем. Воины смотрели на нее в растерянности, пораженные ее видом и не понимая, чего она хочет.

Не успел Крокки приблизиться к неподвижной голове Сеапсуна, как глазные яблоки под напором скопившегося в голове горячего воздуха окончательно выдавились из глазниц; из отверстий забил дым, который, впрочем, через считанные мгновения иссяк. Крокки ничком лег на голову мертвого чудовища и просунул руку в глазную дыру. Руку обжег острый, почти невыносимый жар, но она почти тотчас нащупала какую-то холодную, явно чужеродную для внутренностей этой твари вещь. Крокки рывком вытащил ее. В свете факелов ослепительно засверкали бриллианты колдовского браслета и вспыхнули так ярко, что на миг ослепили молодого короля.

Но спустя мгновение блеск потух. В эти минуты копьеносцы, оттеснив от барьера публику, выстроились в ряд и замахнулись, направив на Крокки острия копий.

И в этот момент крик испуганной королевы обрел, наконец, внятность.

— Стойте! — кричала она. — Замрите, глупцы! Мы не смеем и пальцем тронуть его, иначе мы все, все, все погибнем!..

Зрители умолкли. Воины с занесенными копьями застыли над ареной. Королева встала, с замиранием следя за действиями Крокки. Граэррец, сжимая в руке браслет, сполз с головы погибшего чудовища. Бриллианты браслета испускали лучистое, пульсирующее сияние. Временами длинные тонкие лучики, как протуберанцы, вырывались из них, и если такой лучик касался тела Крокки, то в этом мести почти мгновенно затягивались раны. Крокки тотчас обратил на это внимание. И едва лишь показывался луч, как он сразу направлял его на одну из своих бесчисленных ран. В считанные минуты ему удалось избавиться от всех своих шрамов и порезов.

Кроме того он ощутил необыкновенный прилив сил. Он торжествующе оглянулся на затихшую толпу зеленолицых. Воины опустили копья и в недоумении переводили взгляды с Крокки на королеву, не зная, что им делать. Швазгаа подняла руку, призывая подданных к спокойствию и молчанию.

Вскоре, однако, и Крокки смутился. Он не знал, как пользоваться чудесной вещью. Глубокая тишина, воцарившаяся среди Змей, действовала на него угнетающе. Он надел браслет на правую руку, подошел к высокому борту арены и попробовал взобраться на него. Попытка закончилась неудачей.

— Спустите ему лестницу, — раздался над самой его головой голос Швазгаа, который показался пленнику каким-то непривычно мягким и вкрадчивым.

Деревянная лестница, ударившись о борт, ткнулась в окровавленный пол арены. Крокки поднялся по ней, не сводя глаз со змеиных воинов и готовый в любой момент увернуться от предательского удара. Но Змеи шарахались от него, как от зачумленного. В их толпе образовался живой коридор, в конце которого стояла Швазгаа. Девочки к этому времени успели перевариться в ее желудке, и фигура королевы обрела присущую ей стройность. Она устремила на Крокки взгляд, полный неги. Завораживающая улыбка озарила ее лицо, навстречу пленнику протянулись ее руки.

— Крокки, я ждала тебя много лет, — сказала она медоточивым, льющимся прямо в душу голосом. — Ты явился мне однажды во сне… Видение было ясным и чарующим, и я поняла, что ты— тот мужчина, который мне нужен… Страсть, безумная страсть овладела мной, все мои мечты, помыслы, чувства и поступки были направлены на то, чтобы соединиться с тобой, назвать тебя своим, прижаться к тебе, напиться ароматом твоих губ…

Она продолжала говорить, но Крокки перестал понимать смысл ее слов, душах звучала только музыка ее голоса, полная неземного очарования. Она обволакивала душу, манила, усыпляла и звала…

Факельные огни неожиданно померкли и все пространство перед молодым королем сосредоточилось только в этом бледном лице и пронзительных, увлекающих за собой глазах…

На какое-то время его окутал туман. Пелена еще не спала с его сознания, когда он почувствовал смутное удивление. Он шел, ноги его двигались, но куда он держал путь? Ему очень хотелось это знать.

Сквозь полупрозрачную завесу перед ним прорезался бледный овал. Напрягая зрение, он разглядел проступившее в тумане бескровное улыбающееся лицо Швазгаа. Что все это значит? Где он?..

Внезапно до него дошло, что он поднимается по лестнице. Это была знакомая ему лестница Бронзового Замка, ведущая в уединенные королевские покои. Перед ним, пятясь, не сводя с него больших желтых глаз и продолжая протягивать к нему руки, шла обольстительная колдунья. Она вела его за собой словно на невидимой нити.

Все другие Змеи по приказу королевы скрылись с их пути. Сила воли Крокки была парализована. Ее не существовало. Он начисто забыл о колдовском браслете, сверкавшем на запястье его руки. Он не владел своим телом. Он двигался неловко, как оживший деревянный истукан, подчиняясь воле змеиной королевы. Неосознаваемые им, но властные импульсы влекли его вслед за колдуньей, тело его не подчинялось мозгу, да и сам мозг словно забыл об управлении им.

Королева поднялась по лестнице и, по-прежнему не сводя с Крокки глаз, направилась по анфиладе роскошно убранных комнат. Двери чудесным образом раскрывались, когда она приближалась к ним. Крокки шел за ней, как лунатик. В последней, самой дальней комнате, куда они вошли, горел у стены факел и стояло широкое ложе. Из распахнутых окон струился бледно-синий звездный свет, соперничая с колеблющимся сиянием факела.

Швазгаа, войдя в полосу света, грациозными движениями избавилась от платья. Обнажилось ее стройное, холеное, белое тело. Живот лишь слегка выпирал, свидетельствуя об утренней трапезе, но не портил общего впечатления стройности. Корону Граэрры она бережно сняла с головы, опустила на стол и расправила густую копну иссиня-черных волос. Крокки стоял перед ней, не сводя с нее затуманенного взгляда.