Пола Вольски - Проклятие чародея

Тесно прильнув друг к другу, братья-сородичи, шатаясь, побрели к выходу, но в нескольких шагах от проема обоих скосило пресловутое Оцепенение. Так, со сплетенными руками, они рухнули наземь. Свет плоти угас, и больше они не шевелились.

Уэйт-Базефу было не до жалости. Удостоверившись в бесчувственности охранников, он принялся освобождаться от пут. Изрядно потрудившись, ему в конце концов удалось избавиться от кляпа. Вернувшийся дар речи — возможность воспользоваться магией. Как ни жаль было расходовать даже малую толику энергии, сложившаяся ситуация требовала незамедлительных действий. Пара заклинаний, и веревки пали к его ногам. Уэйт-Базеф встал и вышел из своей камеры.

Он помнил путь к хранилищу обогревательного устройства, откуда смельчакам пришлось бежать, спасаясь от погони. Когда это было? Кажется, целую вечность назад. И теперь чародей довольно уверенно пробирался по замерзшим коридорам.

Смутная надежда увидеть всех трех своих спутников подле обломков машины, которую они столь успешно угробили, не оправдалась. Комната была пуста. На полу валялись разбросанные взрывом и все еще дымящиеся осколки. Да, здесь определенно произошел взрыв, но кто его устроил? Куда они исчезли и почему? Может, они ищут его? Впрочем, не время размышлять об этом.

С помощью магического видения Уэйт-Базеф отыскал сокровище, от которого их отпугнуло появление часовых. Надо только пройти через расселину в дальней стене комнаты, там хранятся записи Террза Фал-Грижни. До них было рукой подать. Но теперь Уэйт-Базефа никто не остановит, ведь вардрулы парализованы, беспомощны. Если и теперь ему не удастся ничего сделать, то вина за провал ляжет на него одного. По силам ли ему, Рэйту Уэйт-Базефу, снять проклятие величайшего из когда-либо живших чародеев? Бесспорно, сам он тоже обладал кое-какими способностями. Он многое умел, и еще больше его возможностей оставались пока невостребованными. Но, несмотря на несомненный талант, истинного могущества он так и не достиг. Того самого могущества, которым обладали Нес Глазастый, блаженный Нуллиад и — Террз Фал-Грижни. И теперь ему предстояло в своем сердце и в разуме найти дверцу, за которой открывался путь к высшей магии; узкую щелочку, через которую на волю выпорхнут сонмы трепетнокрылых бабочек — его мыслей. Еще ни разу Уэйт-Базеф не достиг высшей степени концентрации магических сил и не освободил хрупкие создания; более того, он и теперь не был уверен в том, что сможет выполнить задуманное. Ему припомнились язвительные замечания и насмешки Гроно. До сих пор он ни разу не попытался убедить камердинера в своей состоятельности как мага. Пришло время сделать это сейчас.

Уэйт-Базеф пересек комнату и прошел сквозь расселину в тесный коридор. В дальнем его конце находилась комнатка, подсказанная ему магическим видением, — склеп, названный вардрулами Новой Цитаделью, где были собраны величайшие сокровища кланов. Даже в столь тревожные малые вены хранилище не запиралось на замок.

Уэйт-Базеф окинул комнату взглядом. Тесное помещение неправильной формы. Во всем сказывалась присущая вардрулам простота вкуса и безыскусность. С полу до потолка — ряды выдолбленных в камне ниш и углублений самых разных размеров. Легкая передвижная платформа, видимо задуманная как подъемник к самым верхним отсекам. В нишах — разнообразные тюки, мешки и пакеты, завернутые в грубо тканую материю. Как выглядит предмет его поисков, чародей не знал. Записи Грижни могли быть и книгой, и свитками, и просто стопкой бумажных листов, а то и магической трубой. Могли включать и не включать в себя магические вспомогательные средства. Если они лантийского происхождения, узнать их будет не сложно. Правда, находиться они могли где угодно, поскольку в хранилище не было никакого, по крайней мере на человеческий взгляд, порядка. Единственная отправная точка — записи сами по себе были наследием глубокой старины, значит, материя, в которую они завернуты, должна бы почти истлеть. Придя к такому выводу, Уэйт-Базеф принялся обшаривать ниши в поисках потрепанных полуистлевших свертков. Три из них он распаковал, обнаружив в первом прекрасную резную чашу с двумя ручками, в другом — несколько простеньких каменных табличек непонятного предназначения, в третьем — целую сумку отдельно завернутых светокристаллов Джфрниала, сказочное великолепие которых в иной ситуации его бы заворожило. Но не теперь.

Взобравшись на передвижную платформу, Уэйт-Базеф заглянул в верхние выемки и тут же обозвал себя безнадежным ослом. Перед ним лежал сверток, завернутый в бурый от времени холст. Не грубое полотно вардруловского производства, а именно холст — продукт человеческих рук, с самого начала находившийся у него перед носом, если б он только сподобился поднять глаза. Его охватила легкая дрожь предвкушения встречи с чем-то чудесным. Он вынул сверток из ниши, положил на пол и размотал. Уэйт-Базеф знал, что нашел именно то, что искал. Материя спала, открыв его глазам ветхий фолиант в потрескавшемся кожаном переплете, свиток пергамента и тонкую золотую пластинку, сплошь покрытую таинственными письменами. Уэйт-Базеф не мог унять биение сердца. Один лишь миг он позволил себе полюбоваться на находку, после чего бережно открыл книгу. Первая же страница была исписана твердым решительным почерком, чернила несколько выцвели, но текст читался не хуже, чем в те далекие времена, когда Террз Фал-Грижни делал эти записи.

Лантийский, которым пользовался чародей, несмотря на присутствие устаревших слов и оборотов, был абсолютно понятен. Судя по всему, автор записок наряду с выдающимся умом обладал бойким пером и превосходным стилем. Особенно важные образцы выделялись древней тайнописью Избранных, которая не представляла для Рэйта Уэйт-Базефа особой трудности. Маг быстро проглатывал содержание конспекта, с предельной осторожностью переворачивая рассыпающиеся буквально на глазах страницы. Один в вымершей обители вардрулов, залитой светом каменных стен, он читал и не мог начитаться. По мере того как ему открывался гений Фал-Грижни, восхищение сменялось едва ли не благоговейным ужасом.

В комнате Белых Туннелей архипатриарха Грижни провожали все те же Фтриллжнр Држ, младшая матриарх Змадрк и Дфжнрл Галлр. Черная накидка с капюшоном свидетельствовала о том, что сразу же после беседы архипатриарх возвращается к кланам, сосредоточенным у стен Ланзиума. В тени капюшона его лицо лучилось слабым, но все же заметным светом, что немало всех порадовало. Провожающие не знали и не могли знать об обретенном сородиче, но было совершенно очевидно, что некое событие благоприятно сказалось на хиире Грижни. Видимо, общение с Предками пошло ему на пользу.