Пола Вольски - Великий Эллипс

Замешательство цыган усилилось.

— Что вам здесь нужно? — злобно сверкали черные глаза цыганского вожака.

— Помощь, — непринужденно ответил Гирайз, как будто он не видел ружей, нацеленных ему прямо в сердце. — У нас сломалась дрезина, нам нужен молоток, чтобы выправить колесо, я вам за это заплачу десять новых рекко.

Цыган оживился. По крайней мере, начал нехотя торговаться:

— Пятнадцать.

— Идет.

— Деньги вперед.

Гирайз заплатил.

Цыган сделал знак своим ребятам, и оружие исчезло таким же волшебным образом, как и появилось.

— Подождите. — Цыган взял руль дрезины из рук Сторнзофа. — Здесь ждите. Если хотите мяса, платите еще двенадцать новых рекко.

Гирайз чуть было не поддался соблазну, но Сторнзоф ответил без колебаний, учтиво, будто только что получил любезное приглашение:

— Спасибо, я не ем мяса.

Полчаса они ждали, где им было велено, присев на землю возле узкого прохода, прислушиваясь к стуку молотка по железу и тихому цыганскому бормотанью. Наконец одна из женщин подвела к ним отремонтированную дрезину. Они встали, какое-то время стояли не двигаясь, затем Сторнзоф шагнул вперед, чтобы взять руль дрезины.

Жестом она его остановила. Крылья носа у нее затрепетали при виде приближающегося к ней грейслендского военного мундира, но глаза широко раскрылись, когда она взглянула ему в лицо.

— Машину смазали, — сообщила женщина, — за это еще одно новое рекко.

Сторнзоф отдал деньги и забрал дрезину. Цыганка удалилась, бросив на него через плечо долгий взгляд.

А его существования никто и не заметил, подумал Гирайз с веселой досадой.

Они сели в дрезину, Сторнзоф — за руль, и вместе нажали на педали, направляя свой транспорт в узкий проход. Туман окутал Гирайза на несколько секунд, и вновь они оказались на Эшно-Янисс, оставив за плечами гранитную скалу, задрапированную ползучими колючками. Они еще сильнее налегли на педали, и дрезина начала набирать скорость.

Прохладный ветер приятно освежал, и они полным ходом двигались на северо-восток, к Яниссу, и не существовало на данный момент иного транспортного средства, которое могло нести их вперед с такой скоростью, как отремонтированная дрезина. Грейслендский главнокомандующий, Гирайз вынужден был это признать, оправдал все мыслимые и немыслимые ожидания. Даже эти его явно фантастические претензии определять магическую «концентрацию сил», «искажение реальности» на поверку оказались истинной правдой.

— Сторнзоф, — позвал он.

— Что? — откликнулся главнокомандующий, не отрывая глаз от дороги.

— Я признаю ошибку.

— Ошибку?

— Я не верил вашим обещаниям.

— Вы считаете, что произошло что-то необычное?

— Даже не знаю. Знаю только, что я ошибался, а вы были правы, — с усилием выдавил из себя Гирайз. — Я больше не буду сомневаться в правдивости ваших слов.

— Не давайте поспешных обещаний, — посоветовал Сторнзоф с едва уловимой сухостью в голосе. — В любом случае вы ничем мне не обязаны, поскольку уже дважды спасали мою жизнь за последние двое суток.

Это почти правда, подумал Гирайз, и от этой мысли ему стало легче.

Дорога мягко шла под уклон. Крутить педали было легко, и смазанная дрезина неслась стремительно, как беговая лошадь. Настроение у Гирайза поднялось, и он заметил:

— С такой скоростью мы доберемся до Янисса завтра к полудню.

— Может, и раньше, — ответил Сторнзоф.

— Хотите сказать, если и ночью ехать?

— С коротким отдыхом, когда потребуется. Отоспимся потом, когда поплывем по Аруну.

— Отлично. Тогда мы будем в Яниссе на рассвете, — если сил хватит, подумал Гирайз, но оставил сомнения при себе, он и так уже достаточно хлебнул унижений за сегодняшний день. — Я сомневаюсь, что остальные участники последовали нашему примеру. Честно говоря, я думаю, что забастовка выведет из строя несколько участников гонок.

— Возможно, но многие приложат все усилия, чтобы продолжить гонку. Меск Заван, например, может рассчитывать на поддержку своих соотечественников.

— Да, и Поб Джил Лиджилл с его бездонными карманами может купить выход из любой затруднительной ситуации. И Бав Чарный готов пробить любую стену.

— А мисс Дивер? — спросил Сторнзоф. — Она изобретательна, но возможно, на этот раз ей придется признать поражение…

— Никогда, — с абсолютной уверенностью ответил Гирайз. — Она не отступится, пока способна дышать.

Сторнзоф бросил на него недвусмысленный взгляд через плечо.

— Понимаю, — произнес он.

Она украла чудную лошадь, отметила про себя Лизелл. Купила.

Балерина оказалась резвой и покладистой. Она несла на себе своего похитителя — нового хозяина — с легкостью скользя сквозь черноту ночи. Она бежала до тех пор, пока, наконец, восток не вспыхнул розовым, окрасив белые стены придорожной гостиницы, и Лизелл решила, что опасности нет, и можно позволить себе несколько часов сна. Город Эшно остался далеко позади, и даже если удастся выяснить ее маршрут, никому и в голову не придет преследовать ее ни ради украденной лошади, ни ради поруганной чести ее бывшего хозяина. По крайней мере, так она думала.

Передав Балерину на попечение заспанного конюха, Лизелл открыла дверь гостиницы и предстала перед портье, у которого от удивления вытянулось лицо. Вряд ли его за это можно было обвинять. Молодая иностранка путешествует одна, ночью и без багажа! Конечно, тут есть чему удивляться. Его удивление сменилось любопытством, когда она попросила на вонарском разбудить ее, постучав в дверь, через шесть часов. Она видела как портье распирает от вопросов, но он сдержался. А когда она продемонстрировала тугую пачку новых вонарских рекко, к портье вернулся здравый смысл и на лице появилось уважение, которое полагалось выказывать каждому солидному гостю. Лизелл без возражений заплатила вперед, и он протянул ей ключ.

Она преодолела два лестничных пролета, вспоминая с сожалением чудо-лифт в отеле «Слава короля» в Тольце. Добравшись до своего номера, она вошла и закрыла за собой дверь на ключ. На первый взгляд это был скромный, старомодный, но вполне приличный номер. Ее интересовала только кровать. Она устала, очень устала. Ей удавалось не поддаваться или сопротивляться усталости в течение нескольких часов, но теперь она навалилась на Лизелл всей своей тяжестью. Она чувствовала, что в вертикальном положении не может оставаться больше ни минуты.

Южный весенний ветер нес духоту и зной. Она скинула одежду и оставила ее лежать на полу. Почему бы и нет? Она вся пропотела и испачкалась за те часы, что провела в седле. Она и сама была грязная, но просить, чтобы ей приготовили ванну, не было сил. Теперь у нее нет чистой одежды, смены чистого нижнего белья, нет элементарных средств личной гигиены, чтобы привести себя в порядок, но самое главное — нет сил. Ей не хочется стирать одежду, мыться. Она хочет только одного — спать.