Владимир Васильев - Джентльмены непрухи: [сб.]

У Клима внутри все замерло.

Год? Всего-навсего год жизни? Умереть на год раньше отпущенного срока, и купить тем самым жизнь Райане и нескольким сотням горожан?

— Я согласен!!

— Да будет так! — сказал Белый. — Все, кто еще жив в Зельге, не умрут от мора. Плату мы возьмем завтра в полдень. Можешь идти, смертный, и ни о чем не жалей…

— Эй! — выпалил Клим, — скажи, Райана еще жива?

Руки с чашей задрожали сильнее.

— Узнаешь, — Белый рассмеялся и исчез.

Совершенно ошеломленный, Клим некоторое время стоял неподвижно перед Камнем Велеса, потом медленно опустил чашу. Алые капли стекли с медальона на куртку.

— Завтра в полдень… Завтра они приблизят мою смерть на год…

«Если Райана умерла…»

Додумать Клим не посмел.

Он поискал Дервиша — тот стоял у костра, протянув к огню костлявые руки.

Клим бережно поставил чашу в прежнюю выемку, прямо с кровью, и приблизился к старику.

— Дервиш, а почему у тебя нет медальона? — зачем-то спросил Терех, словно более важных вопросов не существовало.

Старик шелохнулся.

— Потому что я не человек.

Клим вздрогнул.

— Бог?

Дервиш вдруг скрипуче захохотал, и так же внезапно умолк.

— Нет, я не бог.

— А кто же тогда? — недоуменно спросил Клим.

— Узнаешь, — пообещал Дервиш загадочно.

«Узнаешь, узнаешь… — подумал Клим. — Все так говорят. И боги, и люди, и Дервиш, который не бог, но и не человек.»

— Может, ты траг?

На этот раз Дервиш фыркнул:

— Еще чего? Сказал же: узнаешь.

— А почему ты в этом уверен?

Старик обернулся к Климу и долго глядел ему в глаза.

— Потому что мы с тобой встретимся еще не однажды. В этом я уверен твердо.

Клима неудержимо клонило в сон, и он опустился на землю прямо у костра.

— Ничего, если я подремлю? — спросил он у Дервиша, едва ворочая языком.

— Спи, — проворчал старик. — Ты свое дело сделал…

Через секунду Терех уже крепко спал.

Дервиш посидел у костра еще с час, потом подобрал котомку с нехитрым скарбом и ушел на юг, к Зельге.

Клим проснулся за полдень. Сладко потянулся, потряс головой.

«Сегодня», — подумал он радостно и взглянул на небо. Солнце уже перевалило через зенит.

— Ого! — воскликнул он. — Проспал! Надо же!

Но зато никто не посмеет упрекнуть его в спешке.

Нарочито неторопливо Клим подтянул поближе мешок, не спеша развязал его и запустил внутрь правую руку. Так же неторопливо нашарил заветный кожаный чехольчик.

Вот он, знак совершеннолетия! Блестящий серебристый медальон на короткой цепочке. На обратной его стороне двадцать один год назад выгравировали имя и день появления на свет будущего владельца.

«Все, — подумал Клим, надевая медальон. — Теперь я не просто Климка, подросток без голоса и права на слово. Клим Терех, гражданин Шандалара, именем Велеса и во имя его.»

Кровь предков кочевников пела в жилах и рвалась в дорогу непоседливая душа.

Людей Клим встретил спустя три дня. Двоих парней и зеленоглазую девушку с огненно рыжими волосами.

— Клим!

Девушка кинулась навстречу и повисла у него на шее.

«Это еще что?» — удивился Терех.

Его крепко хлопнули по плечу.

— Здорово, Клим!

Терех резко оттолкнул девушку; та, не ожидавшая такого, упала в шальную траву. На лице ее застыло недоумение.

— Потише, приятель, — с угрозой сказал Клим хлопнувшему по плечу худощавому парню. — А то можно и мечом схлопотать…

Тот уставился на Тереха, словно увидел родного дедушку.

— Ты чего? Это же я, Гордей!

— Да хоть туранский султан!

— Клим, ты что нас не узнаешь? — с дрожью в голосе спросила девушка.

«Психи, — решил Клим. — Надо убираться, пока ничего худого не случилось…»

— Дай-ка пройти, — попросил он назвавшегося Гордеем.

— Постой, — тот попытался его задержать и Клим резко ударил локтем.

Гордей согнулся от боли.

Второй, похожий на тэла, белолицый и черноволосый, кривил в усмешке тонкие губы.

— Клим, опомнись! — взмолилась девушка и что-то в ее голосе не понравилось Тереху.

— Бесполезно, — констатировал белолицый. — Это не он.

— Вот-вот, — подтвердил Клим. — Не я.

Гордей мучительно хрипя распрямился.

«Эк я его», — мимоходом подумал Клим.

— Хочешь бить? Бей! Мечом, если хочешь. Но я тебя никуда не пущу! — Гордей говорил с трудом, дыша громко и неровно.

«Так, значит? — сердито подумал Клим и обнажил меч. — Посмотрим…»

Он занес блестящий клинок.

— Кли-им! Что ты делаешь?!

Крик девушки отрезвил его. Рука Тереха опустилась.

«Траги, что творится? — подумал Клим внезапно устыдившись. — Я чуть не зарубил безоружного…»

Сердито вогнав меч в ножны, он повернулся и скорым шагом направился в лес. Подальше от этой ненормальной троицы.

— Клим, постой! Ты же ничего не знаешь!

Терех ускорил шаг.

— Я иду за ним, — сказала Райана Гордею. — Как хотите…

Гордей последовал за нею.

Клим прешел на бег.

«Что за придурки?» — подумал он все больше теряясь.

Никто не заметил старика в дорожном плаще, стоявшего в густом орешнике и скептически наблюдавшего за всем, что произошло.

— Как всегда, — проворчал старик. — Никак не могут понять, что нельзя отдать год еще непрожитой жизни…

Клим обернулся: за ним спешила рыжая девушка; чуть дальше — трусил Гордей.

И он, подавив неясную мысль, что где-то уже видел эти бездонные зеленые глаза, побежал прочь еще быстрее.

Октябрь 1993 — май 1995

Магнитогорск — Николаев — Москва

«Придется ехать через Черное», — подумал Выр с неудовольствием. Старый бор жители Тялшина и окрестных земель старались обходить стороной. Мрачновато там… Нечисть, опять же, пошаливает. Кому охота голову в омут совать? Правда, кое-кто отваживался там хаживать, но только если не оставалось другого выхода. Вишена Пожарский, говорят, в одиночку Черное проходил не раз, да и побратимы его — Славута-дрегович, Боромир Непоседа, Похил — тоже там бывали и ничего, целехоньки.

Но Выр-то не ровня им. Побратимы — воины, меч им привычен. А Выр — простой охотник. И приятель его, Рудошан, тоже охотник. Только и оружия, что пара ножей да луки со стрелами.

Впрочем, людей ни Выр, ни Рудошан, как раз не боялись, а против нечисти оружие тоже не особый помощник. Вот Тарус-чародей, наверное, прошел бы Черное насквозь играючи, даже не глядя по сторонам. Черти, поди, разбежались бы с визгом, только он появись.

Выр вздохнул. Телега, груженная ворохами шкурок, тихонько поскрипывала. Рудошан отпустил поводья и беспечно болтал ногами, даже орехи, стервец, щелкал. Словно не в Черное им теперь дорога, а трактом, до самой Андоги, где путников больше, чем леших в лесу.

— Эй, друже, будь начеку, — посоветовал Выр. — В Черное въезжаем!