Карл Вагнер - Кровавый камень

Наполовину охваченная огнем, с зияющей в основании фундамента дырой, крепость Бреймена постепенно оседала, затем окончательно рухнула на свой погребальный костер с грохотом, напоминающим последние раскаты свирепой бури. Внутренние помещения были забиты обезумевшими от страха людьми, тщетно пытающимися бежать от смертоносных лучей. Все они, кроме нескольких, кому удалось пробиться с тыла и выпрыгнуть из кренящихся окон, чтобы найти спасение в лесу, погибли под горящими руинами обрушившейся крепости. Мнимая безопасность убежища обернулась для них смертельной ловушкой. Дым пожарищ затмил предрассветное небо и превратил поднимающееся на пламенеющем горизонте солнце в тускло-красный полумесяц.

Мерцающая паутина энергии вспыхнула и погасла, ибо крепость отныне не существовала. Кейн в изнеможении опустился на землю под тяжестью собственных доспехов. Уничтожение крепости Малхиона истощило запасы энергии Гелиотропа, так что, продолжай Кейн использовать ее дальше, он рисковал потерять корабли, а значит, не вернуться в Арелларти.

Но его цель достигнута. Отныне Бреймен превращен в жалкого калеку, а продемонстрированная им сила заставит противника пересмотреть свое решение выступить против него. Созвав свою мародерствующую армию, Кейн приказал возвратиться к кораблям.

Риллити не стали возвращаться к кораблям через горящий город, а выбрали обходную дорогу, по которой прошли почти без усилий, ведь уничтожение крепости Малхиона и большей части его войска сломило сопротивление. Самоубийственные попытки напасть на риллити на обратном пути кончились тем, что безумцев хладнокровно перебили. Кейну даже не пришлось призывать на помощь остатки энергии Гелиотропа, необходимые для работы турбин ожидающих войско кораблей.

Покинувший умирающий город флот сократился почти вдвое. Но мощь Бреймена исчезла в гигантском столбе дыма, затянувшего серым саваном утреннее небо.

Кто-то стучал в ее дверь.

— Терес?

Она проснулась, ошеломленная незнакомой обстановкой; на миг ей показалось, будто она проснулась в башне Кейна. Нет, она была одна. Это цитадель Дрибека, где она провела последние дни, возвратившись в Селонари с посланием от Волка и свитой из двадцати пяти воинов. Дрибек уловил суть решения Малхиона и понял, почему Терес сопровождал большой отряд, но предпочел промолчать. Терес мысленно сожалела, что отец позволил ей взять с собой людей более необходимого, но Волк уже заподозрил причину ее поступка. По крайней мере эта горстка воинов отчасти смоет пятно на чести Бреймена.

— Терес? — Стук продолжался. — Это Дрибек. Мне нужно поговорить с тобой.

— Погоди минутку, — неуверенно отозвалась она, узнав голос.

Звезды все еще ярко сияли в ее окнах, она проспала лишь несколько часов. Встревоженная, Терес села в постели, обнаженная, в мигающем тусклом свете единственной лампы. Вытянув из-под себя одну из темных меховых накидок, все еще хранивших тепло ее тела, девушка завернулась в нее и прошлепала к двери.

— Что случилось? — неохотно пробормотала она, отодвигая засов.

Длинное лицо Дрибека было озабочено.

— Лучше впусти меня в комнату, — сказал он. — Мне только что принесли плохие вести.

Терес, нахмурясь, посторонилась, и он прошел мимо, не обратив внимания на то, что она полураздета. Дрибек казался потрясенным и походил на человека, сраженного вестью о некой ужасной катастрофе.

— Кейн?.. — с волнением проронила она.

— Да. — Дрибек уставился на нее, решив говорить с этой обладающей сердцем воина девушкой без обиняков. — Мы только что узнали от спасшихся, что два дня назад Кейн напал на Бреймен с армией риллити. Произошла жестокая резня, и крепость Малхиона была уничтожена. Когда Кейн ушел, город был объят пламенем. От Бреймена остались одни руины, а Кейн возвратился в Арелларти с незначительными потерями.

У Терес ослабели ноги, она с побледневшим лицом прислонилась к стене, вцепившись в свою накидку так, что побелели костяшки пальцев.

— Расскажи, — выдавила она наконец.

Дрибек уныло поделился с ней вестями, полученными от первых достигших Селонари беглецов. Терес выслушала молча, бледная и неподвижная, как укутанная меховой мантией статуя. Казалось, стена вот-вот обрушится от прислонившейся к ней тяжести.

— Как мой отец? — еле слышно спросила она.

— Он был в крепости, когда ее стены взорвались, — сочувственно пробормотал Дрибек. — Сомнительно, чтобы Волк… — Он не закончил, но это было ни к чему.

Лицо Терес оставалось спокойным, но боль выдавали ее глаза и голос.

— Волк заслуживал лучшую смерть, — прошептала она и, помолчав, добавила: — Но ты, наверное, полагаешь, что его настигло справедливое возмездие. Ведь он отказал тебе в помощи — предпочел, чтобы Селонари и Кейн дрались насмерть, оставив Бреймену роль стервятника.

Она угадала мысль Дрибека, но он ответил ей уклончиво:

— Воин сражается по известным ему правилам, но погибнуть он должен в открытой битве, а не стать добычей черных колдовских чар.

— Но почему Бреймен? — воскликнула Терес. — Может, это месть?

— Пожалуй, нет, — промолвил Дрибек. — Кейн мыслит чересчур последовательно, чтобы рисковать всем ради мести. Вряд ли он знал о нейтралитете Малхиона. Скорее, он счел Бреймен союзником Селонари и решил опередить противника, прежде чем Малхион двинется на юг. Из его тактики очевидно также, что он хотел устрашить возможных врагов зрелищем своей опустошающей силы.

— Возможно, — пробормотала Терес, подумав, что Дрибеку известна лишь одна грань извращенной психики Кейна.

Она казалась спокойной, поэтому Дрибек перешел к другому вопросу и продолжал виноватым голосом:

— Разумеется, мы заняты сейчас сбором сообщений, и я приказал срочно созвать совет. Твое присутствие принесло бы нам огромную пользу, хотя я понимаю, что тебе хочется…

— Броситься на постель и истерично зарыдать? — зло процедила Терес, и на ее бледных щеках вспыхнули два алых пятна, отчего лицо ее стало похоже на демоническую маску. — Может, так поступает, узнав о гибели своего города и родных, глупая девчонка, но воин точит свой меч и готовится отомстить. Я буду на твоем проклятом совете!

— Как пожелаешь, — поддакнул надеющийся на такой ответ Дрибек. В эту минуту его окликнул из коридора Асбралн, и он успел лишь добавить: — Терес, я понимаю, ты иногда сомневаешься в моей искренности, но знай, что сегодня я сочувствую тебе и уважаю, как никогда.

Терес едва заметила его уход. Долгое время она простояла у стены, стискивая в пальцах мех накидки. Наконец девушка бросила ее на постель — до нее дошло, что город сожжен, а отец погиб. Тогда в спальне послышалось тихое всхлипывание. Но в ее глазах не было слез, поэтому придушенные звуки могли быть просто проклятиями.