Карл Вагнер - Поход Черного Креста

Пандусы и боевые площадки стены были завалены трупами. Ортед, направив свои полки к казармам, где мертвым сном спали солдаты Кейна, не рассчитал время. Джарво, подъехав к Ингольди, встретил на стенах лишь дежурный караул да дополнительные патрули.

Эрилл опытным взглядом окинула поле боя. В телах мертвецов застряли стрелы — видимо, солдаты были убиты в первые же минуты штурма. Застав город, раздираемый боями изнутри, Джарво решил штурмовать стены силами одного авангарда. Сейчас бой переместился к главным воротам Ингольди. Судя по звукам, атакующие были уже не только на стене, но и за стеной. Если они захватят надвратную башню, поднимут решетку, опустят подъемный мост и распахнут ворота, то Ингольди, Седди и сатакийцы обречены. Походу Черного Креста — конец.

Это позабавило Эрилл. Мир, похоже, действительно ввергался в пучину первозданного хаоса. Ей же, судя по всему, опять удалось избежать верной смерти.

Неподалеку над стеной возвышалась смотровая вышка. Часовой-наблюдатель, находившийся на ней, рухнул вниз, пронзенный сразу несколькими стрелами. Вряд ли сегодня ночью кому-либо придет в голову обыскивать пустой наблюдательный пункт. Эрилл проворно взобралась по лестнице на смотровую площадку. Ее карман приятно оттягивала табакерка с перемолотыми листьями коки, которую она взяла со столика в ванной Эскетры. А перед ее глазами разворачивалась величественная панорама битвы.

Не проскакав и нескольких кварталов, Кейн осознал всю полноту своего поражения.

Навстречу ему попадались группы его окровавленных солдат. Город был поднят по тревоге и брошен против изменников нучи. Всадники Кейна, измученные долгим переходом, не ожидали предательского нападения и уснули мертвым сном. Проснулись они, когда запылали подожженные Стражами Сатаки казармы. Выбегавшие из горящих зданий в темноту, кашляющие от дыма солдаты попадали под мечи сатакийцев.

При всем этом люди Кейна были закаленными в боях воинами. То и дело группам солдат удавалось — спиной к спине — вырваться из ловушки. То, что планировалось как бойня, превратилось в кровавую схватку с большими потерями с обеих сторон. Видя, что против них восстал весь город, наемники предприняли отчаянную попытку прорваться к воротам, чтобы, открыв их, скрыться в джунглях. В темноте и суматохе боя они даже не сообразили, что таким образом лишь открывают путь в город армии Джарво.

Откатившись назад, солдаты Кейна поняли, что попали в еще худшую переделку. Войскам Джарво был дан приказ уничтожать в городе всех поголовно. Фанатичные сатакийцы слепо выполняли последний полученный от Ортеда приказ — убивать неверных, а именно нучи из армии Кейна.

Стальные челюсти смерти должны были вот-вот сомкнуться. Последний слабый шанс для Кейна — пробиваться к северным, дальним, воротам Ингольди, прорваться через них и уйти в джунгли. Кольцо конницы Джарво не могло еще плотно сомкнуться вокруг города. Если удастся спрятаться в лесу, то потом — чем черт не шутит — можно уйти в менее враждебные края.

Еще одна небольшая группа солдат пробилась к Кейну, принеся очередные невеселые новости. Ортед, раненный в голову камнем, но живой и полный сил, лично возглавил яростный налет на инучири. Видимо, Пророк решил подороже продать свою жизнь, посвятив ее последние часы и минуты мести мятежному генералу.

Впереди — полки Объединенной Армии под командованием Джарво. Сзади — обезумевшие сатакийцы и фанатичные Стражи Сатаки, возглавляемые фанатиком Ортедом.

Смерть взглянула в глаза Кейну. В глазах же готовых достойно умереть солдат все же теплилась надежда на последнее чудо, которое мог… нет — должен был явить им генерал.

— Остается только выяснить, не осталось ли в подвалах Седди непрокипяченного вина, — буркнул он и скомандовал: — Вперед, ребята! Увидимся в аду! Только не потеряйтесь там, сдается мне, что сегодня это заведение будет забито под завязку.

Верхом и пешком солдаты направились по черным улицам к дымящимся развалинам Седди. Несколько сотен израненных, полуодетых, вооруженных чем попало воинов — все, что осталось от некогда могучего Меча Сатаки. Эти люди — чернорабочие войны, они привыкли зарабатывать себе на жизнь копьем и мечом. Настал час их последней битвы.

Солдаты гнали перед собой перепуганных глупцов, горожан, посланных на заклание своим Пророком. Сотни и сотни фанатиков сатакийцев находили свою смерть под мечами наемников.

Еще одна толпа — уже более или менее организованная. Времени на размышление нет, и Кейн, пришпорив Энджела, пустил своего скакуна галопом.

Закрутилась адская карусель из сверкающей стали, света факелов, искаженных ненавистью и болью лиц, израненных, изувеченных тел.

Кейн вгрызался в толпу, методично поднимая и опуская меч, даже не глядя на результат. Так опытный жнец не смотрит, как ляжет скошенный сноп пшеницы, зная, что верная рука и серп не подведут его. Все новые и новые люди бросались на него. Их кулаки, копья и клинки рвали в клочья кольчугу и кожу на его теле. Пущенный кем-то камень сбил с его головы шлем. Двое фанатиков в самоубийственном порыве сорвали с его предплечья щит. Карсультьяльский меч сверкал в левой руке Кейна, а в правой он сжимал изогнутую кавалерийскую саблю. Не бой, состоящий из выпадов и блоков, атак, защит и контратак, вел он в ту ночь. Нет, он просто выполнял тяжелую монотонную работу солдата-мясника. Убивать, убивать, убивать. Убивать до тех пор, пока смерть не положит конец холодной ярости своего верного слуги.

Один за другим падали замертво люди генерала. В душе Кейна не осталось места ни для скорби, ни для злости или ненависти. Чувство — это лишняя трата сил, а он сейчас был сосредоточен лишь на одном — на том, чтобы успеть уничтожить как можно больше врагов.

Лишь горстка солдат и офицеров пробилась вместе с Кейном к стенам Седди. Но сколько каждый погибший унес с собой сатакийцев, оставалось лишь догадываться.

Реки крови и груды трупов отметили путь армии Кейна. Стражи Сатаки и жрецы Сатаки, крестьяне и горожане — единство фанатиков, теперь всех их объединила смерть.

Одно желание влекло Кейна вперед — найти Ортеда и голыми руками вырвать у него из груди черное сердце. Но ни среди сражающихся сатакийцев, ни в руинах крепости Пророка не было видно. Страшная ярость охватила Кейна. Пророк Сатаки поступил так, как поступил бы самый обыкновенный главарь разбойничьей шайки. Послав своих верных подданных удерживать подступы к Седди, сам он преспокойно скрылся, захватив с собой столько золота и драгоценных камней, сколько мог унести на себе здоровый мужчина.

Нет, с этим Кейн смириться не мог. Одно дело — погибнуть в бою под натиском численно превосходящего противника; совсем другое — умирать, зная, что человек, чье безумное предательство погубило тебя и твоих друзей, целый и невредимый скрылся от возмездия.