Карл Вагнер - Тень Ангела Смерти

Гаэта понимающе кивнул:

— Ведьма с потрясающими способностями! Сереб говорил мне об этом — он заметил ее с самого начала. Такому созданию самое место рядом с Кейном! Очевидно, она почувствовала наши намерения, когда мы встретили ее на улице, и побежала предупредить Кейна, пока мы здесь теряли время с Гавейном. Чертово невезение!

— Что ты собираешься с ней делать? — поинтересовался Ян.

— Я решу, что с ней делать, завтра. Возможно, она нам еще пригодится, поэтому мы пока ее подержим. Как пособница этого дьявола, она заслуживает смерти.

— В таком случае ты не возражаешь, если мы повеселимся? — возбужденно спросил Моллил, кивая на Яна.

— Из-за нее мы лишились добычи, — холодно произнес Гаэта. — Но не замучайте ее совсем, парни. Позже она мне пригодится. Вряд ли она знает что-нибудь важное о Кейне, но все может быть.

— Даже если нам придется казнить ее, — запротестовал Алидор, — имеем ли мы право ее насиловать? Это смахивает на бессмысленную пытку.

— Не можешь изнасиловать шлюху, Алидор?! — захохотал Дрон Мисса, присоединяясь к остальным в споре о том, кто будет первым.

Когда все ушли, Алидор остался за столом вдвоем с Гаэтой Его загорелое лицо все еще было встревоженным. Вино в его кубке оставалось нетронутым. Его квадратная челюсть чуть заметно дернулась, как будто он хотел что-то сказать, но сдержался.

Настроение Алидора не осталось незамеченным Гаэтой, и он обеспокоено повернулся к своему помощнику. Каматахский баронет высоко ценил дружбу с Алидором. Он восхищался отвагой, умом и усердием лартроксианца с тех пор, как тот присоединился к отряду Гаэты два года назад. Алидору было тогда около двадцати, и Гаэта, будучи на десять лет старше, со временем стал считать его младшим братом. Он знал, что может рассчитывать на Алидора в любой битве, и полагался на его советы во многих вопросах. Большинство людей Гаэты годами шли под его знаменем, влекомые золотом, приключениями, местью или другими личными мотивами, но в Алидоре Гаэта видел тот идеализм, который владел им самим. Его теперешнее настроение привело Гаэту в недоумение.

— Все в порядке, Алидор, — тихо сказал он. — В чем дело? Тебя уже давно что-то гложет. Я видел, как это в тебе накапливается. Скажи мне, что тебя тревожит? Ты знаешь, не надо от меня скрывать, если ты чувствуешь, что что-нибудь не так.

Алидор поджал губы и поднял свой кубок, все еще избегая взгляда Гаэты.

— Ничего особенного… Сам не понимаю… — неуверенно начал он. — Просто что-то внутри меня… Не знаю, может быть, я устал от сражений и слишком долгих странствий. Просто я еще раз заметил это. Ничего определенного, о чем можно было бы рассказать, но…

Гаэта встревожено смотрел на него, зная, что со временем его помощник все расскажет откровенно. Такая скрытность была нехарактерна для него.

— Эта девушка, Рихейль…

— Рихейль? — На ястребином лице Гаэты отразилось удивление. — Рихейль? Что беспокоит тебя в этой ведьме?

— Не только она, множество вещей сидит у меня в голове. Она просто пример этого, — продолжил Алидор. — Мятеж на границе Деморнта. Казнь пленников, когда мы уничтожили Красную Тройку. Захват в прошлом году того города в Бурвете, когда мы уничтожили Олиди и его банду грабителей. Люди, которых с твоего разрешения пытал Моллил, чтобы узнать, где Реком Лонт нанесет следующий удар. Заложники, которых ты позволил ему жестоко убить, отказавшись снять осаду его крепости…

— Если бы мы отошли, этот грабитель и убийца вновь обрел бы власть над торговыми путями. И мне нужно было знать, где и когда сразиться с ним. Жизни его приспешников и нескольких заложников были ничем, в сравнении с тем добром, которое я принес, уничтожив Лонта и позволив тысячам людей спокойно проходить через его владения. Возможно, слишком много людей погибло в Бурвете, но они умерли не оттого, что мы разрушили город, — Олиди и все его головорезы были убиты в бою. Когда мы очистили Бурвет от шайки бандитов, город восстановили, и теперь он процветает. Казненные нами не были пленными, они были пособниками Красной Тройки, замешанными в бесчеловечных злодеяниях великанов. Что касается тех, кто подослал ко мне предателя в Деморнте, то каждый, кто сражался с мечом в руках в армии своего лорда, знает, что наказание за мятеж — смерть. Ни один командир не смог добиться от своих людей уважения и дисциплины, если оставлял без внимания вопиющее дезертирство. Все это мы прошли, Алидор.

Теперь эта колдунья, Рихейль. Учитывая ее молодость и невежество, я мог бы закрыть глаза на то, что она жила с Кейном. Но она предупредила его о нашем присутствии здесь, и за это преступление она должна умереть. Если бы мы застигли Кейна врасплох — а так бы оно и случилось, — наша миссия здесь была бы закончена. Возможно, Анмуспи остался бы жив, хотя наивно полагать, что мы взяли бы Кейна без потерь. Глупо размышлять о том, что могло бы случиться.

Со второго этажа таверны раздался полный боли женский стон, сопровождаемый громким смехом.

Алидор вздрогнул.

— Почему не дать ей спокойно умереть? Зачем мучить ее так?

— Она шлюха, ты сам мне это сказал, — пожал плечами Гаэта. — С ней не сделают ничего, для чего не предназначена женщина. Кроме того, парням нужно развеяться — они прошли долгий и тяжелый путь без всяких развлечений. Пусть позабавятся, я займусь Рихейль завтра. Алидор все еще выглядел обеспокоенным.

— Твои объяснения так логичны. Я, конечно, не намекаю, что мы когда-нибудь опускались до бессмысленной жестокости. Не знаю, может быть, я становлюсь сентиментальным. Мне кажется, что иногда можно чуть более милосердно…

Поправив упавшие на высокий лоб светлые пряди, Гaэта тяжело вздохнул и откинулся на спинку стула. В его серо-голубых глазах появилась горечь.

— Конечно, милосердие. Помню, когда-то давно Реанист уговорил меня освободить закованную в цепи девушку, которую мы обнаружили в башне колдуна. Местные жители протестовали, но Реанист положил глаз на красавицу и убедил всех в том, что она просто пленница. А следующей ночью своими поцелуями она сумела убить Реаниста и еще пятерых отличных парней, пока мой меч не положил конец ее чудовищной жажде, и даже Сереб Ак-Сети точно не разобрал, какого демона мы приютили. А еще раньше, когда мы освободили семью Тирли-Селана, нам пришлось возвращаться и участвовать в кровопролитной битве, потому что они оказались еще более жестокими тиранами, чем их дядя.

— Алидор, твоими методами проблему не решить. Я видел множество людей, умирающих от заражения крови и все же умоляющих лекаря не ампутировать гниющую конечность. Яд распространяется. Крошечная язва в конце концов поразит и уничтожит самый сильный организм. Стоит только частице зла ускользнуть от твоей кары, и она неизбежно возрастет и принесет человечеству еще большие страдания и гибель. В моей борьбе против сил зла ложное милосердие хуже, чем чрезмерная жестокость. Его последствия могут полностью исказить и уничтожить цели, ради которых я борюсь.