Дэвид Геммел - Волк среди теней

Вокруг бегущего Шэнноу свистели пули, но ни одна не попала в цель. На гребне он привалился спиной к дереву, тяжело дыша. Сунув адский пистолет назад за пояс, он вставил новые барабаны в свои. Возле него остановился Шонал.

— Почти все наши здесь, Громобой.

— А лошади?

— Я не видел.

— Без лошадей нам не уйти. Они нагонят нас на полпути.

— Села наверняка сделал все, что мог. Мальчик не трус.

— Ладно, — сказал Шэнноу. — Выводи своих из леса и отправляйтесь домой. Если Села хорошо справился со своей задачей, в миле отсюда будут лошади. Если они там, то поезжайте сначала не к поселку, а на север, а когда доберетесь до каменных склонов, поверните назад. Постарайтесь запутать свои следы и молитесь, чтобы шел снег.

Шонал внезапно расплылся в улыбке.

— Много мертвых исчадий, — объявил он.

— Да. Но достаточно ли много? Отправляйтесь!

Шэнноу подошел к мерину, вскочил в седло и высвободил поводья. Из темноты появился вожак каннов.

— Я Надаб, — сказал он, протягивая руку.

Шэнноу наклонился и сжал его запястье.

— Больше войны с племенем Зерна не будет, — добавил канн.

— Это хорошо.

— Очень плохо, — ухмыльнулся канн. — Они вкусные.

— Мы убили многих, Громобой. Ты думаешь, они убегут?

— Нет.

— И я тоже думаю так. Для нас — конец всему.

— Всему всегда приходит конец, — сказал Шэнноу. — Почему не уйти на запад, подальше отсюда?

— Нет. Мы не побежим. Мы — крови Льва и будем сражаться. У нас теперь много громовиков.

Шэнноу достал из карману патрон.

— Громовики стреляют вот этим, — сказал он. — Вы должны собрать их с убитых. Дай‑ка мне свой пистолет.

Он открыл обойму и по очереди извлек отстрелянные гильзы. Потом перезарядил пистолет и вернул его.

Шэнноу дернул поводья и повернул мерина на запад.

Канн проводил его взглядом, потом взвел курок и пошел назад к селению.

Шэнноу ехал на юг около часа, а потом повернул лошадь на северо‑запад. Он не знал, сколько исчадий было перебито в эту ночь, но теперь его это не интересовало. Он бесконечно устал, и все его мышцы болели. Он протер глаза и продолжал ехать. Когда‑то он мог находиться без сна трое суток. Но это время прошло. И час спустя он начал задремывать в седле. Валил снег, становилось все холоднее. Впереди виднелся сосняк, и он направил мерина туда. Спешившись возле купы молоденьких сосенок, он достал из седельной сумки моток веревки, старательно стянул их вершины вместе и туго связал, так что получилось нечто вроде остова шалаша. Двигаясь неторопливо, чтобы не слишком вспотеть, он набрал валежника и переплел его со стволами сосенок, пока не получилось подобие круглой хижины, открытой вверху. Затем он ввел мерина внутрь и навалил снаружи снега, создав плотные стенки, и только тогда занялся костром. Пальцы у него совсем онемели от холода, а снег валил все гуще, наращивая стенки его жилища. Когда костер разгорелся, он выбрался наружу, набрал еще валежника и нагромоздил его поперек входа. Начинало темнеть, и он почувствовал, что может позволить себе уснуть. Подложил в костер два толстых сука, завернулся в одеяло и лег.

Издалека донеслось эхо выстрелов. Его глаза открылись, но почти сразу снова закрылись.

Он проспал без снов четырнадцать часов и, проснувшись, увидел, что костер давно погас. Однако снег накрыл его приют плотной пеленой, и между одеялами ему было тепло и уютно. Он сел, раздул костер, достал из седельной сумки несколько овсяных лепешек и позавтракал, делясь ими с мерином.

К полудню он был снова в седле и уже подъезжал к поселку. Его взгляду открылось дымящееся пепелище. Он повернул к холмам, держа пистолет в руке.

Под вечер Шэнноу добрался до пещер и увидел трупы. Сердце у него сжалось. Он спешился. Женщины и дети племени Зерна лежали внутри пещеры, в смерти скованные морозом. Шэнноу заморгал и попятился. У самого входа он увидел Куропет. Ее открытые глаза неподвижно смотрели в небо. Шэнноу опустился на колени и закрыл их.

— Мне так горько, госпожа, — сказал он. — Так горько!

Он покинул пещеру и трупы, вскочил в седло и направил мерина в долину.

Там он нашел Каритаса, чьи раскинутые руки были прибиты к древесному стволу. Старик был еще жив, но Шэнноу не знал, как его освободить — длинные гвозди были забиты слишком глубоко. Глаза Каритаса открылись, из них хлынули слезы. Шэнноу отвел взгляд.

— Они убили всех моих детей, — прошептал Каритас. — Все погибли.

— Я поищу способ вытащить гвозди.

— Незачем. Со мной кончено. Они искали вас, Шэнноу.

— Почему?

— Им дан такой приказ. Аваддон боится тебя, Йон. Йон, они убили всех моих детей!

Шэнноу достал нож и принялся кромсать кору вокруг правой ладони Каритаса, но древесина была очень твердой и к тому же скована морозом. Нож соскальзывал. Каритас заплакал, жалобно всхлипывая. Шэнноу уронил нож и прижал ладони к щекам Каритаса. Обнять его он не мог.

— Йон?

— Я слушаю, мой друг.

— Прочти мне что‑нибудь из Книги.

— Что ты хотел бы?

— Двадцать второй псалом.

Шэнноу сбегал за Библией, открыл на нужном месте и начал читать:

«Боже мой! Боже мой! Для чего Ты оставил меня? Далеки от спасения моего слова вопля моего… — Шэнноу продолжал читать, пока не дошел до стиха: — Скопище злых обступило меня, пронзили руки мои и ноги мои. Можно было бы перечесть все кости мои, а они смотрят и делают из меня зрелище».

Шэнноу перестал читать. По его щекам струились слезы и капали на страницу.

Каритас закрыл глаза, его голова склонилась. Шэнноу подошел к нему, и старик на краткий миг приподнял голову. Шэнноу увидел, как угас свет жизни в его глазах. Пошатываясь, он вернулся к Библии, поднял ее из снега, обтер и, вернувшись к старику, начал читать другой псалом:

"Господь — Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться: Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим, подкрепляет душу мою, направляет меня на стези правды ради имени Своего. Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной… " Дальше он читать не смог.

Тогда Шэнноу закричал от боли, и его голос эхом отозвался в холмах. Он упал на колени в снег и спрятал лицо в ладонях.

Мальчик Села нашел его там в сумерках, полузамерзшего, в полубреду. Он заставил его встать на ноги и отвел в небольшую пещерку, где разжег костер. Через некоторое время Шэнноу заснул. Села привел в пещерку лошадей и укрыл Иерусалимца одеялом.

Шэнноу проснулся среди ночи. Села сидел перед костром, уставившись в огонь.

— Где остальные?

— Убиты.

— Как это произошло?

— Я забрал лошадей, как ты приказал, и погнал их на запад. И там мы наткнулись на другой отряд исчадий. Они, видимо, разделились — и эти напали на наших женщин, наверное, тогда же, когда мы напали на другой отряд. Они настигли нас на открытой равнине, и их пистолеты начали косить нас. Я был позади остальных. Я повернул лошадь и ускакал, как трус.