Дарья Гущина - Дитя магии

— Может быть, кто-нибудь к Вэлу сходит? — осведомилась я.

Привидения, в этот момент бурно что-то обсуждавшие, хором замолчали и с подозрением на меня покосились.

— А зачем? — спросила Эллин.

— Зачем-зачем? Затем, что ему тоже досталось, — пояснила я. — Может, ему помощь, какая нужна.

— Этому взбалмошному мальчишке не помощь нужна, а приличное наказание, — нахмурился Маркус. — Нечего было задирать тебя! Пусть помучается — ему полезно!

Вот это злопамятность! Даже я до такого еще не докатилась!

— Пойду сама, — вздохнула я и, сняв компресс, поднялась на следующий этаж и постучала в дверь.

— Чего тебе? — раздался за моей спиной голос Вэла, заставив меня подскочить от неожиданности.

— Ничего особенного, — буркнула я и обернулась.

На переносице у Вэла назревал солидный синяк. Решив великодушно поделиться с ним льдом, я сказала:

— Держи, приложи к синяку, — и собралась уйти, но он преградил мне дорогу.

— Откуда такая заботливость? — приподняв бровь, насмешливо полюбопытствовал Вэл.

— Оттуда, что у меня, в отличие от некоторых, доброе сердце, — охотно пояснила я.

— Неужели?

— А что, незаметно?

— Что-то не всегда.

— Тогда это уже не моя вина, — проворчала я. — Приложи лед, а то растает ведь совсем.

И, пока спускалась по коридору, спиной ощущала; как он с удивлением смотрит мне вслед.

Оставшаяся часть зимы прошла на удивление быстро и спокойно. Звездочет, вдохновленный моими успехами в учебе, быстро меня простил, а Вэл, как это ни странно, совершенно перестал задирать. Здороваться, правда, тоже периодически забывал. Он целыми днями в рассеянности бродил по замку, ни на кого не обращая внимания, и что-то бормотал себе под нос.

Мне такое его поведение показалось более чем странным, и я не преминула расспросить об этом всезнающую Эллин.

— Он на степень готовится сдавать, — пояснило мне привидение. — У него экзамен в первый день весны. Так что можешь расслабиться и отдохнуть. Скоро, чувствую, снова все завертится…

Действительно. Все ведь может быть! И я на какое-то время почувствовала себя как дома. Чем «Облачные горы» уже и были для меня вот уже почти как цикл…

Приятных ощущений добавило долгожданное письмо от бабушки — она подробно расписывала грозное объяснение, состоявшееся между ней и моими родителями, но так ничего и не прояснившее. Родители упорно отмалчивались и не хотели обсуждать мою дальнейшую судьбу. Ну и ладно. Вот только куда мне возвращаться после «Облачных гор»… Я всегда мечтала о путешествиях, но тогда у меня был дом. А теперь, когда впереди замаячила свободная жизнь, мне вдруг стало страшно провести все оставшиеся дни в скитаниях. Но не жить же у бабушки… Нет. Вот сдам осенью на первую степень и… и поеду к Максу!

Приняв такое решение, я спокойно доживала эту беспокойную, суровую зиму.

Я стояла на балконе, облокотившись о перила, и любовалась красотой весенней ночи. В бархатно-синем небе ярко мерцали крупные звезды, а из-за темного облака осторожно выглядывал серебристый диск Двойной луны. Тонкий луч скользил по темному саду, небрежно выхватывая из полумрака то пышную крону пальмы, то резную беседку, то искрящиеся крылышки и рыжую шерстку айса.

Потянувшись, я с удовольствием вздохнула. Южный ветер приносил на своих крылах дурманящий аромат экзотических растений и дальних странствий, свежесть сияющих горных вершин и тепло соленых морей — меня опять потянуло на поиски приключений. В такую ночь сидеть дома — просто преступление! Тем более что зима давно ушла, уступив место весне, и вместе с природой от долгой спячки пробудилась и душа. Хотелось взлететь в ночное небо и парить над замком, до утра беседуя со звездами и распевая в унисон с ветром песни неведомых стран… От сладких грез меня отвлекло громкое уханье полуночного филина — время идти спать. Через шесть часов вставать на занятия, а мой мэтр не прощает опозданий. Тоскливо вздохнув, я бросила прощальный взгляд через плечо, неохотно подошла к постели и забралась под простыню. Все, спокойной ночи! Я закрыла глаза и тихо пробормотала мелкое заклятие, навевающее сон. Правда, на меня оно навевало сон не потому, что я вдруг внезапно научилась колдовать, а потому что было длинным и скучным.

Зевнув, я закрываю глаза и начинаю проваливаться в мягкую дремоту, когда…

— Девочка, игравшая с волной…

Я подскочила на матрасе. Проклятье!!! Опять!..

А с балкона этажом выше неслось:

— На краю-ю-ю-ю бескрайнего просто-о-о-ора-а-а!

— А ну заткнись! — взревела на весь замок я, в ярости запуская в потолок подушкой.

— Твои ноги целовало мо-о-оре-е-е-е!

Подушка, срикошетив от потолка, с придушенным свистом понеслась обратно, а я, уворачиваясь от нее, резко отпрыгнула в сторону. Раздался громкий треск, и кровать подо мной просела. Этого еще не хватало! Я пулей вылетела из постели и, громко хлопнув дверью, понеслась по коридору, на ходу вопя:

— Ки-ли!!!

Реакции — ноль.

Оглядевшись, я подскочила к кадке с пальмой, где, свернувшись клубком и прикрывшись листьями, мирно сопел маленький домовой. Нагнувшись к его косматому ушку, я рявкнула:

— Ки-ли!!!

Он подпрыгнул и, сонно протирая огромные глазищи, недоуменно уставился на меня.

— У меня кровать сломалась! — выпалила я.

Домовенок пробормотал что-то нечленораздельное и послушно отправился в мою комнату, а я понеслась дальше — на следующий этаж и, остановившись перед ненавистной дверью, с яростью в нее забарабанила. Примерно через минуту балконные завывания прекратились, дверь отворилась и на пороге появился чрезвычайно довольный собой Вэл.

— Да? — ехидно улыбаясь, вопросил он, бесцеремонно разглядывая меня. Как будто ни разу не видел девушку в нижнем белье?!

— Прекрати свои вопли! — грозно предупредила я.

— Моя комната, что хочу, то и делаю! — отрезал нахал. — А если тебе не нравится мое пение…

— Пение?! Что ты называешь пением?! Этот вой ободранного неудовлетворенного помойного кота?!

— На вкус и цвет товарищей нет!

Дверь с грохотом захлопнулась перед моим носом, и из комнаты снова донеслось:

— Девочка-а-а-а, дарившая цветы-ы-ы-ы…

Развернувшись, я в бешенстве слетела с лестницы и ворвалась в свою комнату. Кили, так и не починив мою кровать, спал на подушке. Ну, здорово! Отлично!

— Мы когда-то были я и ты-ы-ы-ы…

Святые боги! Девочка, прими мои искренние соболезнования, если ты действительно когда-то любила это чудовище! Хотя я тебя, если честно, не понимаю.

Выхватив из-под Кили подушку, я скомкала простыню и направилась в библиотеку. Спать, черт возьми!

— Девочка, ведь я люби-и-ил тебя-а-а…

Ты?! Любил?! Ха-ха. Несчастное создание. Ни ради какой любви я бы не стала терпеть такое…