Джефф Грабб - Война Братьев

— Урза, я не…

— Не спорь со мной! — громовым голосом произнес Урза, и его глаза налились гневом. — Найди самую глубокую пещеру, самое удаленное дерево, самую крепкую крепость. Найди место, где сможешь укрыться, немедленно!

Тавнос исчез, и Урза остался на холме один. Впрочем, лишь на миг, потому что справа от него раздалось громыхание и скрежет чего-то металлического. С каждым мигом звук становился все громче. Мишра возвращался, и на этот раз он привел с собой механического дракона.

Гигантская машина выплыла из дыма и двинулась вверх по холму к раненому ученому. Урза подумал: «Мишра привел дракона не с собой, а в себе. Вернее, себя в нем…»

У брата обгорела почти вся плоть, Мишра превратился в клубок проводов и пружин, с которых капала какая-то маслянистая жидкость. Кабели его тела соединялись с кабелями механического дракона — того самого, что был в Корлинде. Машина и человек стали единым целым.

Лицо Мишры пострадало не сильно, если не считать длинного обожженного шрама на левой щеке. Рваная, отслоившаяся кожа хлопала по обнажившемуся металлу, механическая челюсть открывалась и закрывалась, изрыгая проклятия. Подбородок щеки был залит чем-то красным, возможно кровью, но Урза уже не был в этом уверен.

Увидев чудовище, в которое превратился его брат, изобретатель понял, что нужно делать. Он произнес магическое слово и призвал на помощь энергию, заключенную в земле.

В тот же миг склон холма, по которому взбирался Мишра-дракон, обрушился вниз, увлекая за собой чудовище. Низвергающиеся потоки грунта опрокинули человека-машину, и она скатилась на дно долины.

Урза понимал, что оползень не сможет остановить его переполненного ненавистью брата, он сможет лишь задержать его. Но и этого времени достаточно.

Урза уселся на землю, скрестил ноги и поставил силекс на колени. Руны спиралью сбегались от краев к центру чаши, но Урзе не нужно было их читать. Та сила, которая текла отныне в его жилах, даровала ему понимание, он мог не только слышать мольбу земли, но и говорить с чашей. Кровь из зияющей на лбу изобретателя раны каплями стекала в медный сосуд, окрашивая вырезанные на его дне значки.

Урза воззвал к своей памяти, извлек из ее глубин все, даже самые незначительные моменты жизни и поисков и усилием воли поместил их в чашу. Он вспоминал Аргив и Корлис, он вспоминал свои мастерские, башни, «голубятню» в Крооге, земли, над которыми он пролетал и за которые сражался, он вспоминал о Керских горах и пещерах Койлоса.

И еще он вспомнил о маленьком лагере в пустыне, давно всеми забытом и занесенном песком, где когда-то под руководством пожилой женщины дворянские дети раскапывали машины, созданные вымершим древним народом, где два мальчика, два брата узнали о существовании транов и их наследии.

Мишра-дракон выбрался из-под оползня и на всех парах приближался к вершине холма, оглашая долину криками ярости. Урза поднял глаза, увидел лицо брата, едва держащееся на скрытом под ним металлическом черепе, и зарыдал. Слезы изобретателя смешались с наполнявшей чашу кровью и воспоминаниями, и Урза почувствовал, как вокруг него собирается облако, плотное облако энергии.

Он был переполнен силой, она стекалась к нему изо всех уголков земли. В его голове роились воспоминания, воспоминания обо всем, что он сделал и пережил, все его чувства — скорбь, жалость, гордость, ярость, одиночество. И все это он излил в чашу, наполнив ее до краев, так, что содержимое уже не помещалось в чаше, переливаясь через край. А Урза продолжал изливать в нее свою память.

Мишра-дракон дополз наконец до вершины холма, змеиная голова взвилась в небо над сидящей фигурой Урзы. Мишра улыбался, верхняя губа сверкала металлом, нижняя истекала кровью. Это была улыбка победителя, триумфатора.

Мишра что-то закричал, но Урза уже не слышал его — в его ушах звучал только один крик, крик земли, молившей об успокоении.

И тогда Урза перевернул медный сосуд, выпустив на свободу заключенную в нем силу.

Чаша вспыхнула ярким огнем, словно на землю рухнуло солнце. Пламя расходилось от нее кругами вширь и ввысь, воспламеняя все на своем пути. Урза ощутил это пламя, позволил ему на миг окатить, окутать его и улыбнулся. Последнее, что он видел, это лицо своего брата-машины в тот миг, когда в него ударило пламя. Системы механического тела отказывали одна за другой, улыбка на лице Мишры-дракона превратилась в уродливую гримасу, а затем он распался на мельчайшие обломки. Пламя, вызванное к жизни Урзой, подняло их в воздух, как пепел, и разнесло во все стороны, рассыпало по всей земле.

А Урза исчез.

Аргот пребывал в ожидании смерти. И она пришла. Те немногие эльфы, которым довелось пережить последнюю битву, не успели даже понять, что вспыхнуло на горизонте, — в следующий миг огненная волна накрыла их.

Несрубленные до сих пор деревья, еще живые, вспыхнули, как хворост, море закипело, и вспенившиеся волны обрушились на землю, которая, содрогаясь, сползла в море, а на ее месте из-под воды вознеслись ввысь новые горы, исторгнутые из недр силой порожденного Урзой взрыва.

Волна расходилась все шире и шире. Богиня Гея кричала.

Матросы на корабле Харбина, смотревшие в тот миг на юг, ослепли — свет был так ярок, что сразу же выжег им глаза. Порыв жаркого воздуха воспламенил паруса и мачты.

Корабль возносило в небо на гигантской волне. Харбин изо всех сил схватился за остатки такелажа, призывая своего отца на помощь.

Через мгновение корабль оказался на гребне гигантской волны, вздыбившейся под облака, и далеко на юге Харбин увидел красноватый отсвет на месте полыхающего Аргота. Он увидел волны, гораздо более высокие, чем та, что подняла ввысь его корабль, и все они неслись в сторону корабля, словно механические солдаты.

А затем корабль был низвергнут в морскую пучину.

Земля задрожала под ногами Гвенны, и лесная дева услышала крик своей богини в тот миг, когда ее родная земля испустила дух. Битва с корлисианцами была в самом разгаре, но воины обеих армий побросали оружие и стали на колени, рыдая. Война была окончена, и в ней не было победителей.

Гвенна обернулась и увидела, что моря больше нет, вместо него перед глазами расстилались просторы из глины и камней. Она поняла, что это означает, и, крикнув воинам, чтобы те бежали в горы, устремилась прочь от берега, не оборачиваясь и не зная, последовал ли кто-нибудь за ней.

Она была на полпути к вершине ближайшего холма, когда первые гигантские волны обрушились на побережье. Ничто не могло устоять перед их натиском.

В Пенрегоне Кайла услышала далекие раскаты грома и отложила перо. Но гром не прекращался, напротив, он делался все громче, и вскоре тс нему присоединился жуткий свист ветра. Земля задрожала, из соседней комнаты донесся звук бьющейся посуды.