Джефф Грабб - Война Братьев

Поразмыслив, кадир решил возложить вину за случившееся на раки. Мишре следовало знать, что среди врагов — его талантливый и коварный брат. Узнав об этом, Мишра должен был тут же рассказать все кадиру. И вообще, во время последовавшей за предательством битвы Мишра должен был сосредоточиться на его, кадира, защите, а не командовать своим механическим драконом.

И конечно, горько усмехнулась про себя Ашнод, Мишра был заодно виноват и в том, что после трагедии его популярность среди фалладжи только возросла. Вожди других племен прежде всего интересовались, все ли в порядке с раки, и лишь во вторую очередь осведомлялись о здоровье кадира. Кадир, конечно, убил проклятого вождя, но они считали, что все, кто сумел вернуться, должны благодарить за свое спасение именно Мишру и его машину. Никто, кроме кадира, не винил Мишру в том, что фалладжи попали в засаду, но вождь внимательно следил за тем, чтобы все знали его мнение, и никто не смел ему перечить.

По возвращении кадир высказал новые претензии. Мишра, оказалось, давно уже должен был найти еще несколько машин вроде его мак фава. Один большой механический дракон был слишком уязвимой целью. Кадир напомнил Мишре и о трудностях, с которыми они столкнулись в Зегоне. Если иотийцы выставили в Корлинде дюжину своих машин, то сувварди должны были сделать то же самое.

Естественно, не уставал повторять кадир, никто не сомневается ни в верности Мишры, ни в его таланте. Однако когда молодой вождь говорил об этом, он всякий раз ухитрялся сказать так, что все понимали: кадир думает как раз наоборот. Прошло много лет с того момента, когда раки подчинил себе первого мак фава, и теперь народу сувварди были нужны новые. Ходили даже слухи, что раки боится летающих машин и мощи своего брата, но кадир уверял Мишру, что важные люди племени в эти слухи не верят.

Ашнод, как и полагалось женщинам фалладжи, наблюдала за происходящим молча. Но после того как кадир отпустил их, она не отказала себе в удовольствии сказать Мишре:

— Кстати, со мной ты последнее время тоже не занимаешься.

Мишра ничего ей не ответил, вернулся в свой шатер и начал отдавать приказания.

Раки объявил, что нужно срочно найти машины Древних, предпочтительно в рабочем состоянии. Во все концы были разосланы разведчики. Через месяц они вернулись, доложив, что обнаружили огромную машину близ берегов реки Мардун. Кадир, снова занятый подчинением племен, разрешил своему раки и его женщине отправиться к месту находки и осмотреть ее.

Находка была более или менее цела. Судя по всему, это было какое-то транспортное средство, но что траны на нем перевозили, оставалось неясным. Выглядела машина как большая повозка. Она лежала на боку, вся покрытая ржавчиной, колеса со спицами были погнуты и разбиты. Силовой блок с проводами и силовым камнем найти не удалось — если он вообще полагался этой машине.

Мишра покачал головой. Чтобы собрать это чудовище, потребуется много времени и усилий, и даже целиком восстановленная машина не произведет и десятой доли того впечатления, что произвел на кадира мак фава. Кадир будет разочарован.

На следующее утро после осмотра находки Мишра назначил Хаджара начальником раскопок и отбыл, взяв с собой и механического дракона, и Ашнод. Они отправились на восток и двигались днем и ночью, так как дракон не ведал усталости. Брюхо металлического существа служило им спальней, а теперь и укрытием — вокруг них гудел налетевший с юга ураган.

Десять дней и ночей они сидели внутри чудовища, словно пленники. У них было достаточно припасов, но ниши едва-едва хватало одному, а двоим там было ужасно тесно. Чтобы убить время, Мишра рассказал Ашнод историю своего первого посещения Койлоса. Он воспользовался вынужденным затворничеством и для того, чтобы объяснить Ашнод, как ей надо себя вести, чтобы завоевать уважение фалладжи. Вскоре Ашнод была готова выскочить наружу навстречу урагану — лишь бы не слушать, как Мишра монотонно перечисляет все ее недостатки.

— Я все сделала как надо, — раздраженно сказала она на десятый день бури, когда Мишра напомнил ей (в пятый раз) о недавнем случае в лагере кадира.

— Воин, на которого ты напала, с тобой не согласится, — ответил Мишра.

— Он сказал, что я думаю как мужчина. — Ашнод была вне себя от возмущения.

— Это старинная поговорка фалладжи, — ответил Мишра. — Это комплимент.

— Поверь мне, — сказала Ашнод, — это не так.

— В любом случае не следовало его калечить, — сурово сказал Мишра.

Ашнод ткнула Мишру пальцем в грудь.

— Ты бы предпочел думать, что я использовала против него свой посох потому, что он оскорбил мои нежные девичьи ушки, похотливо предложив мне кое-чем с ним заняться? — спросила она. — Тогда знай — это тоже правда.

Мишра ответил не сразу. Вместо этого он указал на наружные пластины дракона и сказал:

— Послушай.

— Я ничего не слышу, — ответила Ашнод, помолчав.

— Вот именно, — сказал Мишра. — Я полагаю, ураган наконец-то стих. Выберись-ка наружу и проверь.

Ашнод недоуменно взглянула на учителя.

— А если это лишь временное затишье? И что если все начнется заново, пока я буду снаружи?

Мишра прислонился к металлической стене.

— Ты подмастерье. Это означает, что все неприятное и рискованное — твоя работа.

Ворча, Ашнод переползла к пластинам у входа, аккуратно отогнула их и выглянула наружу. На севере стеной стоял непроницаемый мрак, но небо над головой было ярко-голубым, а песок уже осел. Ураган обогнал их и ушел вперед.

— Все кончено, — сказал Мишра, вслед за Ашнод выбираясь из укрытия. — Какое-то время мы сможем ехать на нашем звере верхом.

— Поехали немедленно, — буркнула она. Ей было наплевать, слышит ее Мишра или нет.

В последние дни путешествия они не встретили ни одного живого существа. Ураган вымел пустыню как метла, одни скалы исчезли под песком, другие, наоборот, обнажились. Наконец, проехав по пескам еще неделю, они достигли ущелья Койлоса.

Ураган обошел каньон стороной, и, по-видимому, Мишра, Урза и Токасия до сих пор могли считать себя последними посетителями транского города. Очищенные от мяса грифами и выбеленные дождями кости птицы рух все еще лежали у входа в пещеру вместе с останками уничтоженных ею су-чи.

Чем ближе путешественники подходили ко входу, тем тише и мрачнее становился Мишра, Ашнод подумала, что в его памяти оживают воспоминания, и решила, что далеко не все из них были приятными.

Несколько дней кряду они изучали разбросанные в развалинах обломки машин и пришли к выводу, что ни одна из находок не может немедленно поступить на службу к кадиру.

— Может, раньше этих металлических пауков и можно было бы использовать, — сказала в тот вечер Ашнод, — но твой брат сослужил им плохую службу, взорвав ту машину. Они и так были не в лучшем состоянии, а теперь и вовсе превратились в мусор.