Мария Галина - Совсем другая сторона

На пороге я обернулась и поглядела на Хаарта. Он смотрел на меня напряженно, словно пытался что-то сказать, но свет фонаря бил мне в глаза, а тот, что сидел за столом, прикрикнул:

— Ты что, заснула!

И я нырнула в темный подвал.

Оказавшись в безопасности тесного помещения я на минутку застыла, пытаясь осмыслить происходящее. Все это было словно во сне, словно не на самом деле. Я уже понимала, что от них так легко не отделаешься — они, похоже, были на грани безумия, вызванного страхом перед чужим, непонятным миром, да и ничего их здесь не сдерживало. Я кинула в рюкзак круг сыра, торбу с сухарями и налила вино в глиняный кувшин. Потом подобрала фонарь и двинулась к двери.

И тут я увидела, что ее можно запереть изнутри. Оказывается, тут был внутренний засов, в погребе. Больше всего на свете мне хотелось это сделать — дверь была очень прочная, они меня никогда не достанут, а просидеть я тут могу хоть месяц — при таких-то запасах. Я поднесла ладонь к засову, потрогала холодный металл, неохотно отняла руку и побрела по лестнице наверх.

Они так и стояли у стены — все трое. Хаарт метнул в меня негодующий взгляд.

— Идиотка, — сказал он сквозь зубы на местном наречии.

Я пробормотала:

— Но, Хаарт, откуда же я знала… что мне нужно было запереться и оставить вас тут?

— Что вы там лопочете? — Прикрикнул тот, что сидел у стола. — Положи рюкзак на стол, ты…

Я положила рюкзак и попятилась к стене. Мне было стыдно и страшно. Хаарт хотел, чтобы я закрылась в погребе. Видимо, это единственное, что можно было сделать — они не пытались защищаться.

Хаарт хотел, чтобы я оказалась в относительной безопасности, потому что больше сделать ничего не мог. На того, другого, на ночного гостя, я и не рассчитывала — у него был покорный безнадежный взгляд и я видела, как он вяло привалился к стене — точно из него вынули все кости.

Тот, второй, прекратил, наконец, копаться на полках, и тоже сел к столу. Ел он жадно, запивая еду вином, которое я принесла из погреба. Оголодали они, видимо, порядочно. Не знаю, что им удавалось раздобыть в местных лесах, что они там делали, на кого охотились…

Его напарник по-прежнему сидел, развалившись на стуле, и лениво поводил стволом автомата вправо-влево. Видимо, они все-таки, побаивались, оттого и решили есть по очереди. Но сидеть просто так ему было нудно и он спросил меня:

— Ты давно тут?

— Нет, — сказала я.

— А что ты тут делаешь?

— Ничего…

Он поудобнее вытянул ноги в сбитых, заляпанных грязью сапогах и сказал:

— А ты хорошо устроилась. Сидишь тут в тепле. Везет вам, бабам. Вечно они как-то устраиваются. Проклятый лес… И хоть бы был нормальный лес, а то, дерьмо какое-то, чертовщина. Да еще эти выродки в нем живут.

Уж не знаю, кого он имел в виду — сульпов или леммов.

— Да они безобидные, — сказала я.

Он хихикнул и похлопал ладонью по стволу автомата.

— Вот этого у них нет, верно? Так что же их бояться?

Лицо у него неуловимо изменилось, он застыл, уставясь прямо перед собой, потом тряхнул головой, словно отгоняя что-то.

— Что же их бояться, — пробормотал он. — Что же их бояться…

О Господи Боже, да они же здорово не в себе. Мне-то на секунду показалось, что, раз с ними можно разговаривать, их удастся уговорить как-то, успокоить, все уладить. Без толку. Они были так напуганы и издерганы, что едва владели собой, они заселили все окружающее их пространство чудовищами, у них было только оружие и страх, и залитый дождем чужой враждебный мир за окнами…

Напарник его, наконец, кончил есть, и они поменялись местами.

Теперь автомат был у того, второго; он так и не произнес ни слова и мне здорово не нравился его взгляд. свихнулись они все там, что ли?

— Как это место называется? — спросил тот, что со мной разговаривал.

— Не знаю, — сказала я, — Никак, наверное.

Я и вправду не знала, просто не задумывалась над этим. У меня было такое ощущение, что тут вообще мало имен собственных — а всяких топографических названий так и просто нет. Не знаю, как они обходились, местные, но они вообще много без чего обходились.

— Что ты врешь, — сказал он. — Так не бывает.

Я пожала плечами.

— Сколько живу, про такое не слышал. Откуда все это взялось?

— Не знаю… — сказала я, — Всегда было, наверное. Просто… никто не знал.

Тот, второй, отодвинулся от стола и передал напарнику автомат.

Я уже поняла, что сейчас будет, я видела, как он смотрел на эту женщину. Ее беспомощность, ее страх возбуждали его все больше. Он подошел, схватил ее за плечо и отшвырнул от стены — так, что она оказалась на середине комнаты. Она упала на колени, да так и стояла, не сводя с него темных испуганных глаз. Он, усмехаясь, подтолкнул ее к лестнице, ведущей наверх. Она поднялась и пошла покорно, не оборачиваясь, а он двинулся за ней. Я ждала борьбы, слез, крика… Но все было тихо. Внизу, в гостиной, они по-прежнему стояли у стены. Никто из них не пошевелился.

Оставшийся в комнате мародер смотрел на меня — на лице его блуждала рассеянная, почти мягкая улыбка. Я тоже боялась пошевелиться. Я не могла встретиться взглядом с Хаартом — мне было стыдно — за него, за себя, за то, что сейчас будет.

— Налей-ка мне еще вина, — сказал он.

Я медленно пошла к столу. И услышала, как Хаарт тихо сказал на местном наречии:

— Урони кувшин.

Глядел он при этом не на меня, в сторону.

Я почти решила, что это мне послышалось. Уронить кувшин, зачем? Он стоял на дальнем конце стола…ладно…хуже не будет.

Я обошла стол, подхватила кувшин и сделала два шага. Этот смотрел на меня вполглаза, потому что меня и стоявших у стены мужчин разделял стол. Я поскользнулась ни с того, ни с сего, кувшин выпал у меня из рук и ударился о каменный пол. Я, как завороженная, смотрела, как он с грохотом разлетается на мелкие осколки. Вино растеклось по полу, оно казалось почти прозрачным.

Одновременно с этим грохотом раздался негромкий сухой треск. Я боялась поднять глаза, но все же, словно вторым зрением увидела, как сидевший за столом человек начал медленно клониться на бок. Он обернулся на этот звук бьющейся посуды — да так и падал, лицом ко мне, глаза у него были пустые, а изо рта стекала струйка крови.

Хаарта в комнате уже не было. Он взбежал наверх, по лестнице — я даже не успела заметить, когда…

Автомат соскользнул у него с колен и он упал на свое оружие, накрыв его всем телом, точно пытаясь защитить что-то очень ценное. Пальцы разжались, проскребли по каменным плитам, снова сжались. Теперь я слышала наверху какие-то удары, грохот, но не могла двинуться с места. Тупо приоткрыв рот, я смотрела, как по полу растекается вторая лужа — эта была гораздо темнее, чем винная.

Я услышала шаги на верхней площадке лестницы и вздрогнула, но это был Хаарт. Теперь я видела, что в левой руке он держит пистолет — где он только его прятал? Правую ладонь он прижимал к щеке — у него была рассечена скула.