David Eddings - Колдунья из Даршивы

– Я уверен в этом, – ответил Дротик. – В настоящее время во дворце Дроим действуют четверо моих людей и, насколько мне известно, двое людей из разведывательной службы вашего величества.

– Я этого не знал, – демонстрируя полнейшую невинность, промолвил Вэрен.

– В самом деле?

Вэрен рассмеялся.

– Хорошо, ваша взяла. Так что сделает Закет, если в Мал-Зэт придет сообщение, что королевства Запада собираются заключить военный союз с королем мургов?

Дротик начал мерить шагами комнату.

– Трудно точно предвидеть, как поступит Закет в той или иной ситуации, – наконец отозвался он. – Многое зависит от того, насколько серьезны его внутренние проблемы, но союз мургов и Запада представляет для Маллореи страшную угрозу. Ему придется повернуть назад и приложить все усилия, чтобы сокрушить мургов, прежде чем наши войска смогут их поддержать.

– Заключить союз с мургами? – воскликнул Хеттар. – Никогда!

– Никто не предлагает настоящего союза, Хеттар, – вмешался Кейл, сын Бренда, ривского сенешаля. – Мы хотим только отвлечь Закета, чтобы дать время Бельгариону ускользнуть от него. Переговоры можно затянуть, а потом прекратить вовсе.

– Ну... – неуверенно протянул Хеттар, – тогда другое дело...

– Ладно, – решительно вмешался Вэрен. – Возможно, мы сумеем убедить Закета, что собираемся заключить союз с Ургитом. Смогут ваши люди, Дротик, убить нескольких маллорейских агентов во дворце Дроим – не всех, конечно, а ровно столько, чтобы заставить Мал-Зэт поверить в серьезность наших дипломатических усилий?

– Я вас отлично понял, ваше величество, – улыбнулся Дротик. – У меня как раз имеется подходящий человек – недавно завербованный найсанский убийца по имени Исас.

– Отлично. Вероятность заключения такого союза послужит той же цели, что и реальное подписание этого пакта. Мы сможем отвлечь Закета, не потеряв ни одного человека – если не считать вашего Исаса.

– За Исаса можете не волноваться, ваше величество, – заверил его Дротик. – Он из тех, кто выживает при любых обстоятельствах.

– Думаю, мы кое-что упустили, – проворчал Анхег. – Хотел бы я, чтобы Родар был здесь.

– Да, – печально вздохнула Поренн. В ее голосе слышались слезы.

– Простите, Поренн, – Анхег взял ее тонкую руку в свою, – но вы знаете, что я имею в виду.

– У меня в Рэк-Урге есть дипломат, – продолжал Вэрен. – Он может попытаться завязать переговоры с королем Ургитом. У нас имеются какие-нибудь полезные сведения о короле мургов?

– Да, – твердо сказала Поренн. – Он согласится с предложением.

– Откуда вы знаете, ваше величество?

Поренн колебалась.

– Предпочитаю об этом не говорить, – сказала она, быстро взглянув на Дротика. – Просто поверьте мне на слово.

– Разумеется, – отступил Вэрен.

Велла поднялась и подошла к окну, шурша атласным платьем.

– Вы, люди Запада, всегда любите все усложнять, – недовольно заметила она. – Если ваша проблема – Закет, пошлите кого-нибудь в Мал-Зэт с острым ножом.

– Тебе бы следовало родиться мужчиной, Велла, – засмеялся Анхег.

Девушка повернулась и устремила на него пылающий взгляд.

– Вы в самом деле так думаете? – спросила она.

– Ну, – неуверенно промолвил он, – может, и нет.

Велла прислонилась к оконной раме.

– Разговоры о политике всегда вызывали у меня головную боль, – печально произнесла она. – Хотела бы я, чтобы мой жонглер был здесь и поддержал меня. – Девушка вздохнула. – Интересно, что с ним случилось?

Поренн улыбнулась, внимательно наблюдая за Веллой и вспоминая видение, которое представилось ей, когда надракийская девушка впервые прибыла в Боктор.

– Вы были бы сильно разочарованы, узнав, что ваш жонглер не тот, кем казался? – осведомилась она. – Бельгарат упоминает о нем в письме.

Велла обожгла ее взглядом.

– Конечно, Бельгарат должен был узнать его, – продолжила Поренн. – Это был Бельдин.

Глаза Веллы расширились.

– Горбатый колдун? – воскликнула она. – Тот, который умеет летать?

Поренн кивнула.

У Веллы вырвались выражения, которые не подобает произносить дамам. Даже королю Анхегу стало не по себе от ее лексикона. Затем она вытащила из-за пояса кинжал и шагнула к Ярблеку; дыхание со свистом вырывалось у нее сквозь стиснутые зубы. Мандореллен в стальных латах преградил ей путь, а Хеттар и Бэрак схватили ее сзади и вырвали из руки клинок.

– Идиот! – крикнула Велла испуганно съежившемуся надракийцу. – Полный идиот! Ты ведь мог продать меня ему! – И она, рыдая, склонилась на грудь Бэрака, покуда Хеттар осторожно избавил ее от трех других кинжалов.

Зандрамас, Дитя Тьмы, стояла, глядя на опустошенную долину, где разрушенные деревни дымились под свинцовым небом. Глаза колдуньи были закрыты. Послышался детский плач, и она стиснула зубы.

– Накорми его! – кратко бросила Зандрамас.

– Как прикажете, хозяйка, – почтительно произнес человек с бесцветными глазами.

– Мне не нужна твоя опека, Нарадас, – фыркнула колдунья. – Просто накорми это отродье. Я пытаюсь сосредоточиться.

Зандрамас все тщательно продумала, она обошла полмира, но, несмотря на все усилия, смогла опередить Богоубийцу с его ужасным мечом всего на несколько дней.

Этот сверкающий меч преследовал ее в кошмарных снах, а пылающее гневом лицо Дитя Света пугало еще сильнее.

– Как он может находиться так близко? – воскликнула она. – Неужели ничто его не задержит?

Колдунья протянула руки перед собой и перевернула их ладонями вверх. Казалось, под ее кожей поблескивают и вращаются мириады звездочек. Сколько еще ждать, пока они заполнят все ее тело и она перестанет быть человеком? Сколько ждать, пока ужасный Дух Тьмы окончательно завладеет ею? Ребенок снова захныкал.

– Я же сказала, чтобы ты заставил его заткнуться! – почти крикнула Зандрамас.

– Сейчас, хозяйка, – откликнулся Нарадас.

Дитя Тьмы вновь погрузилась в размышления о звездном мире, заключенном в ее плоти.

Остальные еще не проснулись, а Эрионд уже скакал галопом навстречу рассвету. Было приятно чувствовать движение мускулов коня и освежающий лицо ветер.

Он натянул поводья на вершине холма, остановившись полюбоваться на восход солнца. Окинув взглядом едва тронутые золотистыми лучами вершины гор Замада, Эрионд перевел взгляд на зеленеющие вдали поля и леса. Мир наполняли красота и люди, которых он так любил...

Как мог Алдур решиться покинуть все это? Ведь он был богом, он отказался принимать людское поклонение и предпочел мирской суете одиночество, в котором можно было спокойно изучать прекрасный мир, любимый им превыше всего. А теперь он мог лишь изредка посещать его в образе духа.

Но Алдур принес себя в жертву. Эрионд вздохнул, чувствуя, что никакая жертва не является невыносимой, если ее приносят во имя любви. Эта мысль утешила его.