David Eddings - Сияющая Цитадель

– О да, – согласилась она. – Думай об этом почаще, дорогой.

Вэнион улыбнулся и обнял ее.

– Так намного лучше, – проговорила Сефрения, прижимаясь к нему.

– Вот что мне хотелось бы узнать, – сказал Спархок дочери. – Кто бы ни подстроил набег на Илару, родителей Сефрении убили эленийцы. Как же тебе удалось уговорить Сефрению стать наставницей в ордене Пандиона? Она, должно быть, ненавидела эленийцев.

– Конечно ненавидела, – пожала плечами Богиня-Дитя. – Я и сама была от вас не в восторге. Но у меня были кольца Гверига, и они непременно должны были оказаться у короля Энтора и первого Спархока – иначе бы меня не было здесь. – Она осеклась, и глаза ее сузились. – Это невыносимо! – воскликнула она.

– В чем дело?

– Беллиом обвел меня вокруг пальца! После того как я украла кольца у Гверига – а может быть, и еще раньше, – он подбросил мне мысль о том, как важны эти кольца. Я точно знаю, что он это сделал! Едва кольца оказались в моих руках, как мне пришло в голову разделить их, отдав одно твоему предку, а другое – предку Эланы. Все это замыслил Беллиом! Эта… эта штука использовала меня!

– Ну надо же, а? – мягко проговорил Спархок.

– А ведь это был такой хитроумный план! – бушевала она. – Такая замечательная идея! Ну я еще потолкую об этом с твоим синим дружком!

– Ты, кажется, начала рассказывать о том, как заставила Сефрению стать нашей наставницей, – напомнил он.

– Да я просто приказала ей сделать это – после того, как не помогли уговоры. Вначале я велела ей отдать кольца этой парочке истекающих кровью дикарей, а потом привела ее к замку пандионцев в Дэмосе и принудила ее стать вашей наставницей. Сефрения нужна была мне именно там – чтобы не спускать глаз с вашего семейства. Ты – Анакха, и я понимала, что мне нужно будет иметь на тебя хоть какую-то управу. Иначе бы ты весь целиком принадлежал Беллиому, а я не настолько ему доверяла, чтобы допустить подобное.

– Значит, ты все это задумала с самого начала, – с грустью заметил Спархок.

– Либо Беллиом опять меня опередил, – мрачно ответила она. – Я была целиком и полностью уверена, что это моя собственная идея. Я решила, что, если стану твоей дочерью, ты, по крайней мере, не забудешь о моем существовании.

Он вздохнул.

– Стало быть, ты все рассчитала изначально.

– Да, но это не имеет никакого отношения к моим чувствам к тебе. Мне много пришлось повозиться с тобой, Спархок, так что я тебя очень люблю. Ты был таким милым ребенком. Я едва не стерла Келтэна с лица земли, когда он перебил тебе нос. Сефрения отговорила меня. Мама – совсем другое дело. Ты был мил, но она – просто обворожительна. Я полюбила ее, едва увидела, и сразу поняла, что вам с ней будет хорошо вдвоем. По правде говоря, я горжусь тем, как все обернулось. Думаю, даже Беллиом доволен – хотя, конечно, он никогда в этом не признается. Беллиом иногда такой упрямый.

– А твой родич Сетрас действительно побывал в Базилике и говорил с Долмантом? – спросил вдруг Вэнион.

– Конечно.

– И как Долмант воспринял это?

– На удивление хорошо. Конечно, Сетрас умеет быть очень обаятельным, когда пожелает, а Долмант взаправду обожает меня. – Она помолчала, и в ее темных глазах появилось задумчивое выражение. – Думается мне, Вэнион, что его архипрелатство еще принесет вашей Церкви глубокие перемены. Долмант отнюдь не твердолобый фанатик, в отличие от, скажем, Ортзела. Думаю, при нем эленийская теология претерпит серьезные изменения.

– Консерваторам это не понравится.

– А им никогда ничего не нравится. Они и нижнее белье не меняли бы, если б это не было необходимо.

– С точки зрения закона, это в высшей степени сомнительно, ваше величество, – говорил Оскайн. – Я не подвергаю сомнению твои слова, анара, – поспешил добавить он, – но, полагаю, все мы понимаем, что столкнемся с немалыми трудностями. Все, что у нас имеется, – ничем не подтверждаемое свидетельство Ксанетии о том, что думают эти люди. Даже самый снисходительный судья не сможет переварить такое. Нам предстоит рассматривать весьма сложные дела – особенно учитывая то, что некоторые обвиняемые принадлежат к высшей знати Тамула.

– Скажи уж им обо всем, Стрейджен, – предложил Спархок. – Ты ведь так или иначе собираешься осуществить свой план, а если ты с ними не поделишься, они еще месяц будут ломать головы над юридическими тонкостями.

Стрейджен моргнул.

– Лучше бы тебе помалкивать, старина, – страдальчески проговорил он. – Их величества – персоны официальные и в некотором роде обязаны соблюдать букву закона. Им было бы куда спокойнее, если б мы не стали посвящать их в подробности.

– Согласен, но тогда у них уйдет уйма времени на судейские проблемы, а время нам слишком дорого.

– В чем дело? – с любопытством спросил Сарабиан.

– Милорд Стрейджен и милорд Кааладор, ваше величество, разработали способ сократить наши судебные расходы – в интересах дела, разумеется. Ты сам расскажешь, Стрейджен? Или предпочитаешь, чтобы это сделал я?

– Валяй, рассказывай сам. Может быть, в твоих устах это прозвучит поприличнее. – Стрейджен отки– Нулся на спинку кресла, задумчиво поигрывая парой золотых монет.

– План весьма прост, ваше величество, – сказал Спархок. – Они предлагают вместо того, чтобы арестовывать всех заговорщиков, шпионов, доносчиков и тому подобных, – просто убить их всех.

– Что?! – воскликнул Сарабиан.

– Это уж чересчур прямолинейно, Спархок, – посетовал Стрейджен.

– Я человек прямой, – пожал плечами Спархок. – По правде говоря, ваше величество, я эту идею одобряю. Вэнион же переварил ее с трудом. – Он откинулся в кресле и задумчиво продолжал:

– Правосудие – странная штука. Оно лишь частично заинтересовано в том, чтобы наказать виновных. Главная его цель – устрашение. Правосудие стремится отбить у людей охоту совершать преступления тем, что – прилюдно – причиняет всяческие неприятности пойманным преступникам. Однако, как заметил Стрейджен, большинство преступников так и не попадает в лапы закона, а потому все, чем занимаются полиция и суды, – всеми силами стараются оправдать свое содержание. Стрейджен предлагает обойти и суд, и полицию и в одну ночь отправить к нашим подопечным убийц. Наутро по всей Империи всякого, кто хоть отдаленно связан с Заластой и его дружками-изгоями, найдут с перерезанным горлом. Если нам нужно устрашение, так лучшего и не придумаешь. Нам не станут помехой ни оправдательные приговоры, ни прошения о помиловании на высочайшее имя. Если мы устроим эту бойню, еще много лет каждому жителю Тамульской империи при одной мысли об измене будут сниться страшные сны. Я одобряю тактические преимущества этой идеи. Проблему справедливости и правосудия я оставляю богам – или судейским чинам. Мне нравится эта идея, потому что она причинит чудовищный урон Заласте. Он стирик, а стирики обычно добиваются того, что им нужно, обманом и уловками. Чтобы достичь своих целей без открытой борьбы, Заласта создал грандиозную и сложную сеть предателей. План Стрейджена уничтожит эту сеть в одну ночь, и после этого только сумасшедший захочет присоединиться к Заласте. Потеряв своих людей, Заласта будет вынужден вступить в открытую борьбу – а в этом он не силен, в отличие от нас. Мы получим возможность вести борьбу на наших условиях – а это всегда было громадным тактическим преимуществом.