Neil Gaiman - Американские боги (пер. А.А.Комаринец)

– Хочешь знать, что я делал там на льду?

Хинцельман пожал плечами:

– Не мое это дело.

– Знаешь, чего я не понимаю… – сказал Тень, он помолчал, упорядочивая мысли. – Я не понимаю, зачем ты спас мне жизнь.

– Ну, – протянул Хинцельман, – меня так воспитали: если видишь человека в беде…

– Нет, – возразил Тень. – Я не о том говорил. Я хочу сказать, что знаю, что это ты убивал детей. Каждую зиму. Я – единственный, кто обо всем догадался. Ты, должно быть, видел, как я открывал багажник. Почему ты не дал мне просто утонуть?

Склонив голову набок, Хинцельман задумчиво почесал нос, покачиваясь взад-вперед, будто размышляя.

– Хороший вопрос, – наконец сказал он. – Наверное, дело в том, что я в долгу перед некой особой. А я свои долги отдаю.

– Ты говоришь о Среде?

– О нем самом.

– Выходит, у него была причина прятать меня здесь. Причина, по которой никто не сумел меня тут отыскать.

Хинцельман промолчал. Зато снял с крючка на стене у камина тяжелую кочергу и поворошил ею поленья, взметнув сноп оранжевых искр и облако дыма.

– Это мой дом, – раздраженно проворчал он. – Это и впрямь хороший городок.

Допив кофе, Тень поставил кружку на пол и от одного этого устал.

– Как давно ты здесь?

– Довольно давно.

– И ты запрудил речку, чтобы создать озеро?

Хинцельман воззрился на него удивленно.

– Да, я сделал тут озеро. Озером это называли и когда я сюда приехал, но тогда это была всего лишь мельничная запруда на ручье. – Он помолчал. – Я рано понял, что эта страна – сущий ад для таких, как мы. Она нас поедает. А я не хотел, чтобы меня съели. Я дал им озеро. Я дал им процветание…

– А стоило им это всего по ребенку каждую зиму.

– Хорошие детишки. – Хинцельман покачал седой головой. – Все они были хорошими детьми. Я выбирал только тех, кто мне нравился. Кроме Чарли Неллигана. Вот этот был уж точно черная овца. Он был в тысяча девятьсот двадцать четвертом? Двадцать пятом? Да. Суть в этом.

– А жители города? Мейбл. Маргерит. Чад Муллиган. Они-то знают?

Хинцельман молчал. Он вытащил кочергу из огня: шесть дюймов кончика светились тускло-оранжевым. Тень знал, что рукоять кочерги разогрелась настолько, что ее больно держать, но это, похоже, нисколько не трогало Хинцельмана, который снова поворошил поленья. Засунув кочергу в огонь, он и так и оставил ее там лежать.

– Они знают, что живут в хорошем месте. Тогда как все остальные города в этих краях, вообще во всем штате, рассыпаются в ничто. Уж это они знают.

– И то, что это твоих рук дело?

– Я забочусь об этом городе, – гнул свое старик. – Ничто здесь не происходит без моего согласия. Ты это понимаешь? Сюда не приезжает никто, кого бы я не хотел тут видеть. Вот почему твой отец прислал тебя сюда. Он не хотел, чтобы ты оставался на виду, привлекая к себе внимание. Вот и все.

– А ты его предал.

– Ничего такого я не делал. Он был мошенником. Но я всегда плачу свои долги.

– Я тебе не верю, – сказал Тень.

Хинцельман поглядел на него оскорбленно, дергая клок седых волос на виске.

– Я свое слово держу.

– Нет. Не держишь. Лора приехала сюда. Она сказала, что-то ее сюда позвало. А как насчет совпадения, когда в один вечер в городке оказались Сэм Черная Ворона и Одри Бертон? Я больше не верю, что это совпадение. Сэм Черная Ворона и Одри Бертон. Два человека, которые знали, кто я на самом деле, и знали, что за мной охотятся. Думаю, если бы меня не опознала одна из них, всегда бы оставалась в запасе другая. А если не они, кто еще держал путь в Приозерье, Хинцельман? Мой бывший надзиратель, который вдруг решил приехать на зимнюю рыбалку в выходные? Мать Лоры? – Тень понял, что сердится. – Ты хотел, чтобы я убрался из твоего городка. Тебе только хотелось отвертеться от разговора со Средой.

В свете огня Хинцельман более походил на горгулью, чем на бесенка.

– Это хороший город, – повторил он. Лишенное улыбки его лицо стало восковым и похожим на оскал трупа. – Ты мог бы привлечь ненужное внимание. Плохо для городка.

– Тебе следовало оставить меня на льду, – сказал Тень. – А еще лучше в озере. Я открыл багажник. В настоящее время Элисон Макговерн все еще вморожена в лед. Но лед растает, и ее тело всплывет на поверхность. А тогда они пошлют ныряльщиков посмотреть, не найдется ли на дне еще что-нибудь. И отыщут твой тайник. Наверное, некоторые трупы сохранились в целом неплохо.

Хинцельман поднял кочергу. Он больше не делал вид, будто ворошит поленья, он держал ее словно меч или дубинку, и светящийся оранжево-белым кончик покачивался в воздухе. От кочерги шел дым. Тень вполне сознавал, что почти голый и что все еще чувствует себя усталым и неловким и не сумеет защититься.

– Хочешь убить меня? – спросил Тень. – Валяй. Давай же. Я все равно мертвец. Я знаю, город принадлежит тебе – это твой маленький мирок, твое королевство. Но если ты думаешь, что никто не придет меня искать, то ты живешь в вымышленном мире. Все кончено, Хинцельман. Так или иначе, все кончено.

Опершись на кочергу, как на палку, Хинцельман поднялся на ноги. Раскаленный конец кочерги уткнулся в ковер, и тот задымился. В глазах у старика стояли слезы.

– Я люблю этот городок, – сказал он. – Мне правда нравится разыгрывать из себя чудаковатого старика, рассказывать байки, ездить на Тесси и ловить рыбу на льду. Помнишь, я говорил тебе, что не рыбу ты приносишь домой с рыбалки, но мир в душе.

Он ткнул раскаленной кочергой в сторону Тени, и тот почувствовал исходивший от нее жар.

– Я мог бы убить тебя, – сказал Хинцельман. – Я мог бы это устроить. Я делал такое раньше. Ты не первый, кто обо всем догадался. Отец Чада Муллигана сделал это до тебя. Я избавился от него, избавлюсь и от тебя.

– Может быть, – согласился Тень. – Но как долго ты протянешь, Хинцельман? Еще год? Десять? Теперь у них появились компьютеры, Хинцельман. Они не глупы. Они замечают совпадения. Каждый год будет исчезать ребенок. Рано или поздно полиция примется здесь вынюхивать. Так же, как они явились за мной. Скажи мне, сколько тебе лет?

Он сжал пальцы на диванной подушке и приготовился накрыть ею голову: она отведет первый удар. Лицо Хинцельмана застыло.

– Они приносили мне в жертву детей задолго до того, как в Черный лес явились римляне, – сказал он. – Я был богом до того, как стал кобольдом.

– Может, настало время двигаться дальше, – сказал Тень, спросив себя, а что такое, собственно, кобольд?

Хинцельман только поглядел на него, потом снова ткнул кочергу в огонь, под самые тлеющие угли.

– Все не так просто. С чего ты взял, Тень, будто я могу покинуть этот город, даже если сам того захочу? Я, часть этого городка? Ты собираешься заставить меня уйти, Тень? Ты готов убить меня? Так, чтобы я мог уйти?