Neil Gaiman - Американские боги (пер. А.А.Комаринец)

– Он пригонит тебе «виннебаго», – подал голос Джон Чэпмен. – Сам знаешь, что пригонит.

Гарри Синяя Сойка ударил сложный винт и промахнулся. Рука у него дрогнула.

– Я не племянник старой лисы, – сказал Гарри Синяя Сойка. – Хорошо бы он такого людям не говорил.

– Лучше живой лис, чем мертвый волк, – вмешался Среда, его голос звучал так низко, что почти напоминал рык. – Так ты продашь нам машину?

Гарри Синюю Сойку трясло крупной заметной дрожью.

– Конечно, – сказал он. – Конечно. Я просто шутил. Я часто шучу. – Он положил кий на стол и снял с вешалки толстую куртку, вытащив ее из-под груды навешанной сверху одежды. – Только дайте сперва заберу из машины свои манатки.

По дороге он то и дело бросал косой взгляд на Среду, словно боялся, что бородач вот-вот взорвется.

Машина Гарри Синей Сойки была припаркована ярдах в ста от клуба. По дороге они прошли мимо небольшой беленой католической церкви и мужчины в воротничке священника, который, стоя в дверях, проводил их взглядом. Он затягивался сигаретой так, словно ему не нравилось курить.

– Добрый день вам, отец! – окликнул Джонни Чэпмен, но священник не ответил; раздавив окурок каблуком, он наклонился, чтобы поднять его и бросить в урну у дверей, а потом развернулся и ушел внутрь.

Машине Гарри Синей Сойки не хватало двух передних зеркал, а шины у нее были самые лысые, какие только доводилось видеть Тени: совершенно гладкая черная резина. Гарри Синяя Сойка сказал, что она черт-те сколько жрет масла, но если подливать его постоянно, то бежать будет без конца, разве что заглохнет.

«Свои манатки» Гарри Синяя Сойка затолкал в черный пластиковый мешок для мусора (означенные манатки состояли из нескольких бутылок пива с закручивающимися крышками (все недопитые), небольшого свертка канабиса, завернутого в серебристую фольгу и неумело спрятанного в пепельнице, хвоста скунса, двух дюжин кассет с вестернами и кантри и потрепанного и пожелтевшего «Чужака в чужой стране».

– Простите, что цеплялся к вам в клубе, – сказал Гарри Синяя Сойка Среде, отдавая ему ключи. – Вы не знаете, когда я получу «виннебаго»?

– Дядю спроси. Это он у нас торговец подержанными машинами, – проворчал Среда.

– Визакедьяк – не мой дядя. – С этими словами Гарри Синяя Сойка, забрав свой черный пакет, ушел в ближайший дом и захлопнул за собой дверь.

Джонни Чэпмена они высадили в Сиу-фоллс возле лавки здоровья.

В дороге Среда молчал. Он, похоже, хандрил и дулся, как делал все время, с тех пор как они ушли от Виски Джека.

В семейном ресторанчике сразу за Сент-Полом Тень развернул забытую кем-то на столе газету. Проглядев первую страницу раз, он вернулся к ней снова, потом показал Среде.

– Посмотри на это, – сказал Тень.

Со вздохом Среда вперился в газету.

– Я рад и счастлив, что претензии авиадиспетчеров были удовлетворены и дело не дошло до общенациональной забастовки.

– Не на это, – сказал Тень. – Посмотри. Тут сказано – четырнадцатое февраля.

– Ну, тогда с Днем святого Валентина.

– Послушай, мы выехали двадцатого или двадцать первого января. Я не слишком следил за датами, но шла третья декада января. Три дня, в общем и целом, мы были в пути. Так почему же сегодня четырнадцатое февраля?

– Потому что почти месяц мы шли пешком, – сказал Среда. – В национальном парке Бэдлэндс. За сценой.

– Ничего себе сократили путь.

Среда отодвинул газету.

– Черт бы побрал этого Джонни Яблочную Косточку, вечно заводит про Пола Буньэяна. В реальной жизни Чэпмену принадлежало четырнадцать яблоневых садов. Он освоил тысячи акров земли. Да, он шел в ногу с западным фронтиром, но ни в одной из историй о нем нет ни капли правды, если не считать того, что он раз ненадолго сошел с ума. Но это не важно. Как писали в газетах, если правда недостаточно крута, печатаем легенды. Этой стране нужны свои легенды. И даже в это больше не верят.

– Но ты же это видишь.

– Я «бывший». Кому, черт побери, есть до меня дело?

– Ты бог, – негромко сказал Тень.

Среда проницательно глянул на него. Он как будто собирался что-то сказать, но потом просто обмяк в кресле и уставился в меню.

– И что с того? – наконец спросил он.

– Быть богом неплохо.

– Правда? – переспросил Среда, и на сей раз Тень отвел взгляд.

На стене туалета при бензоколонке в двадцати пяти милях от Приозерья Тень увидел самодельное ксерокопированное объявление: черно-белая фотография Элисон Макговерн, а над ней написанный от руки вопрос: «Вы меня видели?» Та же фотография из школьного альбома; уверенно улыбаясь, с нее смотрит девочка с синими резиновыми пластинками на верхних зубах, которая, когда вырастет, хочет работать с животными.

«Вы меня видели?»

Тень купил «сникерс», бутылку минеральной воды и «Новости Приозерья». В передовице, написанной «Маргерит Ольсен, нашим репортером Приозерья», красовалась фотография мальчика и мужчины средних лет на замерзшем озере, которые, стоя возле рыбацкого шалаша, держали огромную рыбину. Оба улыбались. «Отец и сын выловили рекордных размеров северную щуку. Подробности внутри».

Машину вел Среда.

– Прочти мне вслух, если найдешь в газете что-нибудь интересное.

Тень искал внимательно, медленно переворачивая страницы, но ничего не нашел.

Среда высадил его на подъездной дорожке к его дому. На Тень с интересом поглядела дымчатая кошка, которая сбежала, когда он наклонился ее погладить.

Остановившись на деревянной веранде у своей входной двери, Тень поглядел на озеро, тут и там усеянное зелеными и коричневыми рыбацкими шалашами. На льду у моста маячила зеленая «рухлядь», точно так же, как на фотографии в газете.

– Двадцать третье марта, – подстегнул Тень колымагу. – Около четверти десятого утра. Ты сможешь.

– Без шансов, – отозвался женский голос. – Третьего апреля. В шесть вечера. Как лед подтает за день.

Тень улыбнулся. Маргерит Ольсен в лыжном костюме насыпала корм в кормушку для птиц на дальнем конце веранды.

– Я прочел вашу статью в «Новостях Приозерья» о рекордных размеров северной щуке.

– Захватывающая, а?

– Ну, скорее просветительская.

– Я уже думала, вы к нам не вернетесь, – сказала она. – Вас так долго не было.

– Я был нужен дяде, – отозвался он. – Время вроде как от нас убежало.

Положив последний брикет жира в проволочную подставку, она начала насыпать в мелкую сетку семена чертополоха из пластмассового кувшина для молока. С ближайшей ели ее нетерпеливо попрекали несколько оливковых по зиме щеглов.

– В газете не было ничего об Элисон Макговерн.

– И писать не о чем. Она все еще числится пропавшей. Прошел слух, будто ее видели в Детройте, но оказалось, ложная тревога.