Андрэ Нортон - Леди Триллиума

— Я полагаю, в их существовании ты тоже не находишь никакого смысла? — спросила Харамис с вызовом.

Майкайла, глядя на этих отвратительных маленьких насекомых, угрюмо ответила, что лично она действительно не видит никаких особых причин для их существования, но, зная уже кое-что об образе мыслей Харамис, более чем уверена, что такие причины можно отыскать, хоть ей они и неизвестны. Впрочем, она предполагает, что по крайней мере тамошние рыбы ловят их с большим удовольствием, а следовательно, насекомые эти хоть чем-нибудь да хороши, пусть всего лишь в качестве корма для рыб.

— Хорошо, — сказала Великая Волшебница. — Ты начинаешь понимать кое-что в жизни страны.

Майкайла не представляла, какую пользу могут дать подобные знания, но надеялась, что когда-нибудь Харамис разъяснит ей этот вопрос — если, конечно, ей вообще полагается в нем разобраться. В противном случае вообще не имеет смысла забивать ей голову подобными вещами. Каждый вечер девочка проводила в комнате Файолона, читая ему вслух каждую выданную ей книгу и рассказывая о своих занятиях. Но она заметила, что Харамис решила как можно реже оставлять их наедине. Не считая самого первого дня, всякий раз, даже когда мальчик был совсем болен и бредил, рядом с ними в комнате всегда был кто-то из слуг.

Прошло несколько недель, болезнь стала отступать, и ум Файолона прояснился. Девочка радовалась возможности вновь вести с ним разумную беседу, но какой-нибудь слуга по-прежнему всегда сидел рядом, и в Майкайле крепла уверенность, что это вовсе не забота Харамис о его здоровье.

Но Харамис действительно всерьез беспокоилась о здоровье Файолона. Она не могла дождаться того дня, когда тот достаточно окрепнет, чтобы отправиться в дорогу. Но болезнь все не отступала, и хотя бред довольно быстро прошел, мальчик был еще очень слаб, исхудал и сделался совсем бледен; слуге и Майкайле приходилось изрядно потрудиться, чтобы перенести его с кровати в кресло.

В начале лета, опасаясь, что у Файолона может оказаться кроме воспаления легких и какая-нибудь другая болезнь, Харамис решилась даже послать ламмергейера за врачевателем-виспи из селения Мовис на горе Ротоло.

Гора Ротоло была самым западным из трех пиков, а гора Бром, на которой располагалась башня Харамис, — самым восточным. Средний пик, гора Джидрис, считался священным, и на нем никто не жил. Сама Харамис побывала там лишь однажды, разыскивая свой талисман. Тот оказался в ледяной пещере на южном склоне, и пещера эта вокруг нее сразу же обрушилась, как только Харамис взяла талисман. Ламмергейер подоспел как раз вовремя чтобы вытащить ее из-под ледяных обломков. С тех пор она ни разу не бывала там и не собиралась этого делать.

Целительница тщательно обследовала Файолона долго беседовала с ним наедине, постаралась приободрить Маикайлу, а Харамис посоветовала запастись терпением.

— Боюсь, ему придется задержаться у вас еще на несколько месяцев, — сказала она, — но со временем он окончательно поправится, в этом я уверена.

И вот Харамис продолжала обучать Маикайлу по утрам, воздерживаясь от вопросов о том, как та проводит вечера, и следила, чтобы в комнате Файолона все время присутствовал слуга, когда Майкайла там. Девочка, по крайней мере, продвигается в своем образовании. За прошедшие месяцы она полностью освоила процедуру глядения в воду и простейшую разновидность телепортации, которую Харамис постоянно использует, чтобы убрать посуду со стола или взять книгу из библиотеки. Хотя Майкайле она велела брать книги собственноручно, чтобы та запомнила, где каждая из них стоит, и потом ставила все на свои места.

— Всегда помни, что поставленная не на свое место книга — это потерянные знания.

Майкайла вздохнула, кивнула головой и запомнила расположение всех книг на полках библиотеки.

Она также научилась обращаться с ламмергейерами, хотя Харамис и не позволяла ей летать на них. Теперь у нее была подходящая одежда, чтобы носить в помещении, но ничего теплого, в чем можно было бы выйти на улицу, так и не появилось в гардеробе девочки. Майкайла намеревалась в один прекрасный лень что-нибудь по этому поводу предпринять, попутно изучая, в чем и как она может противостоять Харамис и чего от той можно добиться. А покуда ей дозволяли видеть Файолона каждый день, она старалась не слишком раздражать хозяйку башни.

Но так уж случилось, что однажды вечером Харамис, войдя в комнату, застала Маикайлу и Файолона играющими в телепортационный захват — игру, выдуманную ими самими. В нее следовало играть маленьким и желательно небьющимся предметом. На этот раз они воспользовались плодом ладу. Суть игры состояла в том, чтобы телепортировать объект в такое место, где партнер мог бы достать его рукой, а тот при этом должен был схватить его, не дав упасть на пол или на кровать, и отправить обратно. Поскольку объект можно материализовать в любом месте — впереди или с любой стороны от игрока, вовремя заметить и схватить его оказывалось не так-то легко, если, конечно, чуть-чуть не сжульничать и не определить с помощью телепатии, куда партнер посылает его. Но это, в свою очередь, не сработает, если соперник воспользуется защитой от телепатии…

Они разработали несколько вариантов правил, и игра стала просто захватывающей. Сегодня, например, каждый защищал свой мозг от телепатии, а это требует изрядного внимания и напряжения. Харамис довольно долго наблюдала из-за двери, прежде чем ее заметили, и поняла, что хотя Майкайла в своем деле вполне компетентна, Файолон все-таки значительно превосходит подругу.

На следующий день Харамис вновь вызвала знахарку, и Файолон немедленно подвергся интенсивному лечению. Через неделю он уже вполне мог ходить, хотя еще и не слишком бойко, а через две недели Харамис решила, что парень достаточно оправился для того, чтобы вернуться домой, в Цитадель. Она напрочь отвергла доводы Майкайлы о том, что Файолон все еще слишком слаб, чтобы перенести зимнее путешествие.

— Здесь такой климат, что зима не сильно отличается от лета, — заметила Харамис. — Следующим вопросом, который мы с тобой начнем изучать, как раз и будет погода и чувство земли. Вот тогда ты хорошо научиться различать времена года — даже здесь.

Харамис велела приготовить для Файолона дорожную одежду и все необходимое для ночевки в пути. В башне не было запасов одежды, но, к счастью, мальчику пришлось впору то, что носили виспи. Как только слуги одели его и собрали вещи, Харамис повела Файолона и Майкайлу вниз по длинным лестничным переходам, миновав которые они вышли на огромную площадь. Майкайла до сих пор этой площади не видела: ламмергейеры приземлились с другой стороны здания и почти на самом верху его, а на улицу она с тех пор не выходила. В компании Файолона боязнь замкнутого пространства девочке не грозила, но теперь, расставаясь, Майкайла стала опасаться за себя. Большую часть жизни, прежде чем очутиться здесь, она провела на улице и уже многие годы привыкла выходить и возвращаться, когда ей вздумается, а теперь вот приходится сидеть взаперти в этой башне. Приближающийся отъезд Файолона растревожил девочку, и она куда острее стала ощущать свое положение пленницы, чем в ту пору, когда разделяла эту судьбу с ним.