Гарт Никс - Мрачный Вторник

Артур знал, что по части скульптуры или живописи он Вторнику в подметки не годится, и потому задумал нечто совершенно из другой области. Впрочем, как знать, сработает ли его план? Все зависит от того, какими критериями в своем судействе будет руководствоваться Том…

— Мой ксилофон, — тихо проговорил он, представляя себе во всех подробностях маленький инструмент. — Тот, что мама с папой подарили мне на шесть лет… потом папа без конца брал его у меня и сам на нем играл… Металлическая рама, брусочки деревянные… и еще два молоточка…

Мысленно сосредоточившись на зримом образе ксилофона, он одновременно пытался руками придать Пустоте соответствующую форму. Удавалось ему это или нет — он сам не взялся бы сказать. Он видел только, что ком Пустоты у него сиял и сверкал не хуже… ну, или ненамного хуже… чем под руками Мрачного Вторника. Улучив мгновение, он бросил косой взгляд вокруг. И увидел, что зрители прикрывали руками глаза.

«Но как понять, когда ксилофон будет готов? — в отчаянии задался он неразрешимым вопросом. — На все про все у меня примерно минута…»

Его пальцы дернулись без Артурова осознанного пожелания.

«Это что, знак от Ключа?»

Пальцы дернулись снова. Решив, что это нечто вроде подтверждения, Артур бережно опустил сияющий ком — то есть уже не ком — наземь и отступил прочь. Свет померк, и вот оно! — на траве лежал тот самый ксилофон. И при нем два молоточка.

— Все? — спросила Сьюзи.

Вместо ответа Артур неуклюже нагнулся и взял молоточки. Поглубже вдохнул (вот бы ему такую возможность, когда он последний раз садился за ксилофон!) — и, не теряя времени попусту, заиграл мелодию, над которой в свое время бился добрых два года. С восьми лет и почти до десяти. Это была, выражаясь высокопарным слогом, благодарственная песня Бобу и Эмили, приемным родителям Артура. Мелодия начиналась тихо, медленно и печально. А завершалась — громко и радостно.

Артур был весьма далек от мысли, что создал величайшую музыку всех времен и народов, но он сочинил ее САМ, и при этом ему действительно удалось передать в простой песенке кое-что из пережитого, перечувствованного, когда он узнал, что является приемным ребенком, — и боль от осознания невозвратимой потери, и благодарность семье, которая любила его, которая обращалась с ним, как со своим, которая ни в чем не делала различий между ним и другими своими детьми…

Только-только успела отзвучать последняя нота, когда Волеизъявление провозгласило:

— Время вышло!

Третий нисходящий удар карманных часов смешался с замирающим звуком ксилофона.

Некоторое время царила тишина. Потом Мрачный Вторник презрительно рассмеялся и протянул руку — отдавай, мол, перчатки, ты проиграл.

К его удивлению, медведь гризли шагнул между ним и Артуром.

— Мы еще не слышали вердикта судьи, — недовольно заявило Волеизъявление. — Итак, капитан?

Том сверху вниз посмотрел на деревце Мрачного Вторника, переливавшееся золотом и серебром, и задумчиво почесал подбородок.

— Миленькая вещица, — проговорил он. — Немногие способны претворить Пустоту в подобный шедевр… Работа гения, что уж тут говорить!

Артур обреченно повесил голову. Он-то сделал ставку на слышанное от многих суждение насчет Мрачного Вторника, он действовал в предположении, ЧТО именно Том может счесть особенно важным, — и проиграл. Даже если теперь Мрачный Вторник сдержит слово и отпустит их, как обещал, даже если он отправится вниз и остановит распространение Пустоты — семья Артура неминуемо потеряет все. И не только она. Чего доброго, весь земной мир охватит экономическая депрессия. И все оттого, что он, Артур, не сумел…

— Работа гения, — повторил Том. — Да только не твоего гения, государь мой Вторник.

— Но это Я сделал! — взревел Мрачный. — Это Я создал из Пустоты!

— Это всего лишь копия, — стоял на своем Том. — Я видел это деревце прежде. Ты заменил серебро платиной, но и только. Оно стояло в мастерской Дель Моро в городе Риме, на старушке Земле… Я в то время ходил на генуэзском купеческом корабле, торгуя серебряными с позолотой чашами и подсвечниками. Потом, много позже, я снова встретил эту вещицу в коллекции Фромен-Мориса. Подозреваю, что оригинал ныне у тебя, в твоей Башне-Сокровищнице… — Тут Том повернулся к Артуру. — С другой стороны, мелодия, сыгранная Артуром, совершенно мне незнакома, а я уж каких-каких песен только не слышал! Слушая ее, я задумался о возвращении домой после долгого, очень долгого одиночного плавания. О том, что меня вот-вот встретит родной теплый дом, и еще — что я скоро взойду на борт новенького корабля, и палуба будет чисто выскоблена, а течение благоприятно для отплытия… Итак, я торжественно объявляю Артура в этом состязании победителем!

— Нет! — закричал Мрачный Вторник, и голос его сорвался на визг. — Нет!!!

Он бросился на Артура и бледными, жилистыми пальцами стиснул его руки, попросту оторвав мальчика от земли. Но когда Мрачный попытался силой сорвать с него перчатки, те не подчинились ему. Он чуть не поотрывал Артуру руки и крепко повалял его по земле, яростно пытаясь сдернуть перчатки. Том вдвоем с Волеизъявлением в конце концов скрутили и остановили его.

Но даже этим могучим существам едва удавалось удерживать Мрачного Вторника. В конце концов Артур обратил к ним развернутые ладони и крикнул:

— Хватит!

Перчатки сами собой ерзнули по коже кистей, послышалось нечто вроде электрического треска. Больше ничего вроде бы не произошло, только Мрачный Вторник вдруг замер. Неподвижно, как статуя.

— Ты должен по всей форме заявить свои права на Второй Ключ, господин мой, — с необыкновенным смирением проговорил медведь гризли. — Повторяй за мной: «Я, Артур, помазанный Наследник Королевства, объявляю своим этот Ключ, а с ним и хозяйствование в Дальних Пределах. Я объявляю его своим по праву крови, плоти и победы. Во имя правды, во имя завета, всем бедам наперекор!»

Артур негромко повторил словесную формулу. Левый бок при этом слегка закололо, словно в напоминание о том, что ему довелось вынести при овладении Ключом, принадлежавшим Понедельнику. А еще он почувствовал, как перчатки завозились у него на руках, ерзая и устраиваясь необычайно удобным образом.

— Отличная работа, Артур! Ты сделал его на раз-два! — ликуя, воскликнула Сьюзи.

Тот факт, что она едва могла встать, а нос и подбородок у нее были сплошь облеплены спекшейся кровью, лишило этот возглас должной торжественности. А девочка вдобавок еще и огрела Артура ладонью по спине, так что он чуть не потерял равновесие, шагнул вперед и заново вспомнил о своей несчастной ноге.

— Недолго же тебе придется наслаждаться победой, — зло прошипел Мрачный Вторник. — Погоди, вот падет восточный контрфорс, вырвется Пустота — и всем нам конец!