Юлия Остапенко - Зачем нам враги

Наконец хвост щетинистой змеи скрылся за изгибом холма. Глэйв бодро шел вперед, лицом к солнцу, и Эллен пришлось прибавить шаг, чтобы нагнать его.

— Куда мы идем? — задыхаясь от набившейся в гортань пыли, сердито спросила она.

Глэйв мельком обернулся через плечо.

— Еще миль пять-шесть, если напрямик, — и выйдем к дороге на Врельере. А там недалеко живет моя тетка. Можно будет остановиться на пару дней и отдохнуть как следует.

— Я не собираюсь отдыхать! — возмущенно сказала Рослин. Глэйв остановился, круто развернулся и щелкнул ее по носу. Калардинская княжна взвизгнула от неожиданности и прижала обе ладони к лицу — только полные изумления и ненависти черные глаза сверкали над плотно сжатыми пальцами.

— А я собираюсь, — смеясь, сказал Глэйв и посмотрел на Эллен. — От Врельере вы сами пойдете. Боев там нет, так что если будете помалкивать — может, и пронесет. То есть это ты помалкивай, пусть говорит девочка. Чужаков здесь любят не больше, чем в других местах.

— О чем ты говорил с тем человеком? — спросила Эллен. Глэйв усмехнулся.

— Смекнула? Это мой давний знакомый. Понятное дело, ему стало любопытно, что это я, старый волк-одиночка, делаю у границы с женщиной и девчонкой.

— И... что ты ответил?

— Я сказал, что это две калардинские дворянки, мои пленницы. Что я веду их на невольничий рынок в Врельере, пудря мозги, будто просто их сопровождаю. Чужих пленников никто тронуть не смеет — закон чести.

Эллен стояла, будто окаменев. Серые глаза Глэйва были все так же холодны, как прежде, но лишь теперь от их взгляда по спине Эллен пробежал мороз.

— Как я могу знать, что это в самом деле не так? — наконец с трудом проговорила она.

— Верно, ты не можешь знать. Ну так что? Идем или вы дальше сами? Если не знать короткой дороги — пойдете по трактам, а там сейчас все сплошь солдаты.

Рослин, до того неотрывно смотревшая на тальварда, убрала руки от лица и пошла вперед. Глэйв засмеялся.

— Славная девочка: Просто удивительно, какие чудеса может творить всего лишь жалкий огрызок эльфийского уха. — Его смех стал громче, и, догнав Рослин и положив ладонь ей на плечо, Глэйв все еще смеялся.

— Замолчи, — надменно бросила Рослин. — Скажи мне лучше, почему на них шкуры. У вас же не холодно.

— Умная девочка порой задает такие вопросы, словно она глупая. Главная форма магии в Тальварде — некромантия. Магия смерти через энергию жизни. Мы надеваем мертвую плоть сильных существ, чтобы получить их силу. Ни один из зверей, чьи шкуры ты увидишь на плечах тальварда, не был выведен в загоне на убой. Это были сильные и злобные твари, убившие много людей, пока люди не убили их. Эти звери были великими воинами.

— Но ведь и среди людей много великих воинов.

— Э, великого воина так просто не убить.

— Но можно.

— Можно.

— Тогда вы кожу людей тоже должны носить.

— Мы и носим.

— Что? — выдохнула Эллен, шедшая чуть поодаль и слышавшая их разговор, хотя она и предпочла бы не слышать его.

Рослин одарила ее презрительным взглядом, Глэйв — очередной насмешливой улыбкой.

— Ну да. На мне вот — пояс из человеческой кожи. Если вы еще не заметили.

Тут уж и Рослин остановилась. Обе как по команде уставились на пояс Глэйва: Рослин — с восторгом, Эллен — с ужасом. Глэйв перехватил ее взгляд и коротко прицокнул языком.

— Ох, Эллен... — негромко протянул он. — Ты порой меня просто в краску вгоняешь такими взглядами...

Но Эллен даже не взглянула на него. Пояс на Глэйве был широкий, телесного цвета, но до этой минуты она была уверена, что это свиная кожа. Глэйв демонстративно заткнул за него большие пальцы, оттягивая то, что когда-то было частью чьей-то руки.

— Ты сам убил его? — возбужденно спросила Рослин.

— Конечно. Иначе некроманты ничего не смогут сделать, даже их магия не подействует.

— Маленькая госпожа, — как в тумане позвала Эллен. — Идите... ко мне.

— Глупая ты женщина, — улыбнулся Глэйв. — Думаешь небось, что я ради этого пояса освежевал новорожденного младенца. А мясо съел.

— Она дура, — не сводя глаз с пояса, отстраненно сказала Рослин.

— Вижу, — кивнул Глэйв. — Эллен, этот человек был моим врагом. Давним и сильным врагом. Он убил многих и многих. Если бы в той битве победил он, то сейчас носил бы одежду из моей кожи. И я в преисподней пил бы черное вино за его силу и доблесть, как он сейчас пьет за мою.

— Вы... странные, — с трудом проговорила Эллен.

— Мы просто не совсем такие, как вы. Каждый сам решает, как ему поступать со своими врагами.

— Я его хочу, — упрямо сказала Рослин. Это было то самое страшное упрямство, которого Эллен за пять лет приучилась бояться, но Глэйва оно не беспокоило.

Рослин коснулась пальцами выдубленной кожи. Глэйв мягко отвел ее руку, серьезно сказал:

— Нельзя, девочка.

— Я хочу.

— Нельзя. Для тебя от него — никакой пользы. Это ведь был не твой враг.

Она подняла на него глаза — черные, как доспехи тальвардского знаменосца.

— Тогда я убью тебя и стану носить твою кожу. Так — можно? Глэйв расхохотался, вдруг схватил ее — крепко-крепко, закружил по залитому солнцем лугу. Потом чмокнул в макушку, поставил на землю.

— Будь ты старше лет на пять, я бы женился на тебе.

— Слишком поздно, я уже обручена и скоро выйду замуж, — спокойно ответила Рослин, оправляя юбку.

Глэйв несколько мгновений смотрел на нее, потом сказал:

— Я надеюсь. Очень надеюсь на это.

— Ай! — возмущенно вскрикнула женщина и добавила что-то, что могло быть только ругательством.

Глэйв увернулся, и шлепок крепкой мозолистой ладони пришелся на затылок подвернувшегося под нее мальчишки. Мальчишка обиженно взвыл, мать прикрикнула, видимо, зная, что и ему есть за что.

На открытом огне жарилось мясо, кругом шумно бегали дети, собаки и куры, Глэйв смеялся, его тетка — высокая дородная женщина с простым крестьянским лицом и блестящими черными волосами — сердито лопотала, потирая ущипленную поясницу. Хозяйство у нее, похоже, было такое же большое, как и семья, — Эллен почти сразу сбилась, пытаясь пересчитать чумазых босоногих детей, носившихся по двору.

— Я ей сказал, что вы иностранки, — пояснил Глэйв Эллен, когда страсти по поводу неожиданного визита племянника немного улеглись. — Она женщина простая, политика ее не интересует, пока сюда не сунутся войска, а они обходят Врельере стороной, там самоуправление. Переночуйте здесь, утром я вам покажу дорогу к городу.

— Сколько же у нее детей? — не удержавшись, спросила Эллен.

— Четырнадцать, кажется. Во всяком случае, два года назад было столько... может, уже и больше. Или меньше. — Он обернулся к тетке, что-то спросил, а получив ответ, засмеялся. — Она сама точно не знает.