Ник О`Донохью - Под Знаком Исцеления

Вдалеке было видно поле золотых цветов. Ей показалось, что оно движется, но это могло быть и иллюзией. Бидж открыла дверь, вошла в дом и рухнула на кровать.

Засыпая, она перебирала смутные мысли: тревожась, что Перекресток меняется, беспокоясь за Фиону. Последней ее мыслью, возникшей с неприятной определенностью, было: «Рано или поздно, но мне придется ему сказать».

Она проспала целые сутки, до следующего утра, когда Хорват, вернувшись вместе с Гредией, влетел в дверь, которую Бидж оставила открытой, и лизнул ее в лицо.

Прошло несколько недель; Бидж почти не замечала течения времени. Перекресток, где мир и покой раньше вливались в раскрытое окно, как свежий воздух, становился местом все более неприятной активности.

Число жертв химер — обожженных или пораненных неуклюжими охотниками — все возрастало. Бидж лечила сокола, оленя, трех овец, кошку-цветочницу (Дафни пришлось выгнать из дома и запереть дверь: раны животного оказались смертельными, и Бидж была вынуждена усыпить его), поросенка и невероятное количество дронтов. Однажды вечером, усталая до такой степени, что ручка почти выпадала из ее пальцев, Бидж записала: «Я никогда не видела детенышей химер. Не потому ли, что все представители этого вида инфантильны?» Ей предстояло в будущем не раз перечитывать эту строчку, всегда испытывая раскаяние.

Бидж пришлось совершить еще одну ночную поездку через несколько дней после первой, чтобы привезти грифона обратно. Лори поехала с ней на Перекресток под предлогом того, что она должна помочь Бидж разобраться с применением тех многочисленных противоожоговых средств, которые они закупили. Ее присутствие оказалось весьма полезным: не успели девушки разгрузить грузовик, как к дверям коттеджа свалилась раненая химера, с мяуканьем требуя помощи.

Бидж сразу подбежала к животному.

— Не подходи, — настойчиво посоветовал Лори грифон, но та только покачала головой и последовала за Бидж. Лори осмотрела химеру и брезгливо сказала:

— Она грязнее, чем можно было бы ожидать от любого существа, имеющего в себе хоть что-то кошачье. Что собой представляет рана?

— Глубокая царапина сантиметров тридцати длиной. Внутренние органы не пострадали, даже крупные сосуды не задеты. Надо же, какое везение. — У химеры оказалась повреждена боковая поверхность живота: рана имела глубину почти в три сантиметра сверху и становилась более поверхностной ниже, где начиналась чешуя. — Царапина совсем свежая, края раны чистые… Я ее зашью, если ты займешься обезболиванием.

— Дать наркоз гибриду льва, птицы и скорпиона? Боже мой, никаких проблем. — Лори вытащила сигарету и пошарила в кармане в поисках спичек. Страждущая химера выдохнула язык пламени. Лори наклонилась и прикурила. — Спасибо.

Грифон, всем своим видом демонстрируя отвращение к происходящему, повернулся и скрылся в кустах.

В конце концов Лори действительно легко справилась с обезболиванием: она давала химере наркоз постепенно, наблюдая за достигнутым эффектом. После операции девушкам пришлось решать проблемы, далекие от медицины: сметать с операционного стола паразитов и отскребать его от грязи. Лори посмотрела на небо, где летали другие химеры.

— И часто тебе приходится возиться с этими тварями?

— Боже избавь.

— Обзаведись рукавицами, которые носят сварщики, — решительно посоветовала Лори. — И очками. С существами, способными плеваться огнем, лучше иметь дело в защитном обмундировании. Как дела у Стефана? — добавила она со своей обычной коварной улыбкой. — Учебные, я хочу сказать.

— У него все хорошо. — В жизни много такого, подумала Бидж, с чем лучше иметь дело в защитном обмундировании.

Бидж отвезла Лори обратно в Кендрик и провела со Стефаном сентиментальный и в высшей степени приятный уик-энд. Потом снова началась каторжная работа. Воздух наконец стал холодным; какое бы заклинание ни использовала Фиона, если это действительно была она, оно потеряло силу. Листва с деревьев быстро облетала, и по утрам на траве и кустах лежал иней.

За два дня до свадьбы Руди и Бемби погода установилась холодная и ясная; в чистом воздухе все было видно так далеко, что, казалось, возможно разглядеть места, лежащие миль за двадцать или тридцать. Руди договорился с Дэйвом, что захватит его с собой, — тот должен был приехать в Сан-Франциско. Ли Энн собиралась добраться сама, с помощью карты, которую ей прислала Бидж. Теперь все, что оставалось сделать, — это встретить Анни. Бидж отправилась в «Кружки», где ее должен был ждать Филдс; к ее удивлению, там же оказался Эстебан Протера.

— Доктор собирается провести измерения, — объяснил Филдс. На сей раз под комбинезоном у него была теплая рубаха, а на курчавые волосы надета выцветшая бейсболка. — У него астро… сексто… — Филдс беспомощно развел руками.

— Я принес секстант, — пришел ему на помощь Протера. Джинсы профессора были безукоризненно отглажены, но дорожные башмаки исцарапаны и в пятнах. — Я собираюсь по дороге замерять наши координаты. — В руках у него была роскошная трость, с перекладинкой на конце и удобной рукоятью. Как всегда, он казался довольным и радостно возбужденным, как ребенок, приглашенный на праздник. — Мы, наверное. уже можем отправляться?

Филдс засмеялся и обнял его за плечи ласковым движением:

— Нам туда.

Они направились по дороге, которая вела к броду через Летьен, потом свернули на север вдоль крутых берегов потока, носившего подходящее название «Горная река». Филдс заметил, как Бидж бросает взгляды на юг. — Все в порядке, — тихо сказал он ей. — Я организую все так, чтобы ты потом смогла осмотреть остров для додо. Мне очень жаль, что в прошлый раз так получилось.

Бидж прошла полмили, прежде чем ответила:

— А мне жаль, что я не довела дело до конца. Но тогда я ничего не могла поделать: нужно было спасать Хорвата.

Филдс повернулся к ней и улыбнулся:

— Я тоже ничего не мог сделать. Протера окликнул их:

— Прошу прощения, я иду туда, куда надо? — Он опередил их настолько, что почти скрылся из виду. Филдс и Бидж поспешили догнать его.

Бидж никогда раньше не бывала в этой части Перекрестка. Трава здесь росла менее пышно, чаще встречались слоистые скальные обнажения, рассеченные бурными потоками. Вскоре они миновали последние лиственные деревья; склон, по которому они поднимались, привел их в чащу елей. В ветвях вздыхал ветер, а Горная река превратилась в стремнину, часто перемежаемую водопадами.

Ели постепенно становились ниже и росли реже, потом исчезли совсем. Путники поднялись выше границы лесов. Филдс, казалось, не замечал, что тропа становится все более каменистой. Его копыта легко справлялись со скалами и уступами. Протера со своими тростью и секстантом периодически останавливался, чтобы измерить высоту солнца, но шел без всяких усилий. Бидж, пыхтя, изо всех сил старалась не отставать.