Ирина Цыганок - Слабая ведьма

Мирра выбрала проселок, ведущий в нужном ей направлении, и пустила Тень быстрым шагом. Сумка с провизией, заготовленной в дорогу, выросла чуть не вдвое, так как бывшая правительница не знала, насколько затянутся поиски.

К вечеру местность начала заметно повышаться, ночевать путница остановилась прямо в лесу. Каменные лбы, выпиравшие тут и там среди проплешин в лесных зарослях, казались ей смутно знакомыми. Мирра готова была поклясться, что меньше чем за день выйдет прямиком к Оль-Героху. В башне можно было бы заночевать с некоторым комфортом, а потом попробовать повторить путь Бинош и Эйнара (с ней самой на носилках) от Вороньего Гнезда до того лесного перекрестка, где им повстречался Хаэлнир. Искушение было велико, кто-то прямо-таки нашептывал ей в оба уха: «Иди к башне, иди к башне». Мирра тряхнула головой, отгоняя морок. Если неуспокоившийся дух Аргола (а говорят, некоторым злодеям заказан путь в Чертог Ожидания) решил таким способом заманить ее в свою бывшую крепость, то он сильно просчитался. После памятного кошмара она скорее в конуру Испоха полезла бы, чем в башню.

Мирра присела рядом с костром, сложив под рукой заранее собранный валежник. Эйнар рассказывал ей, что наемник, оказавшись в одиночестве на открытой местности, приспосабливается спать сидя, урывками, просыпаясь каждые полчаса, чтобы подкинуть дров в огонь и оглядеть местность. Путешественница скормила костру первую порцию веток и закрыла глаза, приказав себе проснуться минут через двадцать.

Проснулась она утром от холода. Костер давно прогорел и погас. Тень спокойно щипала траву на краю лесной проплешины. Соня с трудом распрямила спину и, клацая зубами, принялась заново разжигать огонь. Так начался первый день ее поисков Андор-Афеля. За ним последовали два точно таких же. Она ужасно устала, подъела почти все припасы, а от простуды ее спасали только солидные порции драконьей крови. Наконец в сумерках третьего дня, когда драконница совсем отчаялась найти эльфийское поселение, Тень неожиданно сделала очередной поворот на бесконечной лесной дороге, и взгляду путницы открылась почти забытая картина — золотые крыши Андор-Афеля, купающиеся в последних лучах заходящего солнца.

— У меня есть теория, согласно которой традиции и нравы народов тесно связаны с особенностями строения их пищеварительной системы. Когда нет нужды постоянно думать о том, чем заполнить желудок, голова освобождается для весьма интересных мыслей. Нам, эльфам, гораздо проще рассуждать о мировой гармонии и заниматься отвлеченными науками, чем людям, вынужденным каждый день заботиться о добыче пропитания. Тем больше мы ценим труды тех из вас, кто сумел возвыситься над потребностями собственного желудка.

— Но я же своими глазами видела, как ты ешь! — воскликнула Мирра.

— Мы можем обходиться без органической пищи, но это не значит, что мы лишены вкуса! — пояснил Хаэлнир. — Вон, к примеру, Бреанир слывет у нас большим гурманом, отчего и имеет несвойственное вообще-то эльфу брюшко. Так вот о чем я хотел сказать, мне кажется, что темперамент каждой их рас напрямую связан с тем, как устроено их пищеварение. Любовь драконов так же всепоглощающа, как их огненные желудки; люди-деревья годами сплетают свои корни, медленно взращивая привязанность друг к другу; мы, эльфы… Мы гораздо чаще размышляем и поем о любви, чем занимаемся ею…

Мирра гостила в Андор-Афеле второй месяц. Бурный восторг от встречи остался позади, за ним последовало разочарование — Г’Асдрубала давно не видели в этих местах. Потом было отчаяние: ни Хаэлнир, ни его сородичи не смогли рассказать ничего нового о Родовых Гнездах драконов. Никто не знал, где они находятся и как их найти. А больше, собственно, спрашивать было не у кого. Несчастная проплакала несколько ночей подряд, но долго предаваться отчаянию в прекрасной стране эльфов было попросту невозможно. Теперь она вела философские беседы с Хаэлниром, безотчетно бросая на него завлекающие взгляды. (Что поделать, девичьи мечты — вещь невероятно стойкая, даже если ты давно не юная дева, а почти достойная мать семейства. К тому же раз некоторые драконы находят забавным бросать жен…)

— Что-то я не слышала об эльфийском воздержании, скорее наоборот! — усмехнулась Мирра. — То-то в некоторых языках слово «эльф» и слово «соблазнитель» — синонимы.

— Ах, это просто сказки! — отмахнулся Хаэлнир. — К выбору партнера мы подходим куда более серьезно, чем люди. Эльф избирает одну подругу на всю жизнь, а живем мы очень долго… К тому же, если ты заметила, у нас рождается не так много детей. Не все партнеры совместимы и способны дать потомство. Поэтому в выборе супруга мы руководствуемся не только и не столько любовью!

— А чем же тогда? — тихо спросила Мирра.

— Я неверно выразился, — мягко улыбнулся Хаэлнир, — я имел в виду, что под словом «любовь» мы подразумеваем не то же самое, что люди. Наша любовь далека от страсти, вряд ли она подходит таким стремительным и страстным существам, как вы.

Гостья опустила голову: «Вот, значит, как, — подумала она. — Эльфийской любви я, выходит, тоже недостойна».

— Что ж… — Женщина упрямо вскинула подбородок, но тут ее губы неожиданно встретили губы Хаэлнира, и она против воли утонула в его поцелуе.

— Ты пришла сюда за этим, маленькая ведьма? — прошептал Хаэлнир прерывая поцелуй, но не отводя губ, так что они продолжали касаться Мирриного лица.

Мирра хотела возмущенно крикнуть «нет!» и оттолкнуть эльфа. Но руки лишь безвольно легли ему на плечи. И вместо резкого «нет» с губ Мирры сорвался томный вздох. Хаэлнир рассмеялся серебристым смехом, тихим и звенящим одновременно. В фиалковых глазах эльфа сияли далекие звезды. Он нежно, но властно притянул упрямицу к себе за талию и принялся целовать ее лицо, глаза, затем шею, плечи… Она опустила веки. И словно качалась на волнах неведомого ночного океана, теплого, безбрежного и бездонного, волны его ласкали ее тело и поднимали все выше, выше к такому же темному и бесконечному небу. Это не было похоже на любовь дракона, взрывающуюся, словно огненный вихрь, и мгновенно возносящую на вершину блаженства. Здесь блаженство было разлито в пространстве и растянуто во времени. Оно не вспыхивало ослепительно, но горело ровно и ярко.

Мирра проснулась против обыкновения рано. Голова ее покоилась на плече Хаэлнира. Солнце едва встало, в воздухе чувствовалась утренняя прохлада. Эльф не спал, он улыбнулся и чмокнул сонную соседку в щеку.

Та снова закрыла глаза и плотнее прижалась к его теплой груди. Эльф повыше натянул легкое меховое одеяло.

— Ты что же, собираешься и дальше спать, лежебока? — Он пощекотал пальцем ей за ухом. — Нам нужно идти. — Это прозвучало тихо и немного грустно.