Вадим Проскурин - Золотой цверг

– Они сами себя унизили, когда пошли грабить. А если бы я их не убил, их убил бы кто-нибудь другой, а до этого они бы такого успели натворить…

– Тогда стрелял бы сразу в голову. Или вообще не стрелял бы, я бы и без тебя справился. И без оружия.

– Твоей жизнью нельзя было рисковать. Если бы не ты, проект никогда бы не состоялся.

– Я взрослый человек, я сам могу решать, когда моей жизнью можно рисковать, а когда нельзя. Мне кажется, дело совсем в другом. Дело в том, что тебе нравится убивать.

– Что за ерунда! – воскликнул Иван. – Я за всю жизнь ни единого человека не убил и не собираюсь.

– Те двое в электричке были не люди?

– Нет, конечно. Они же были вне закона, их истреблять не только можно, но и нужно.

– А нужно ли?

– Да ну тебя, Джон! Два грязных обдолбанных мерзавца, да я доброе дело сделал, когда их пристрелил.

– Не спорю. Но зачем ты стрелял по ногам усиленным зарядом? Ты же весь вагон обгадил!

– Мои действия были в пределах необходимой обороны, это даже полицейские признали.

– Твои действия были неоптимальны и неоправданно жестоки. Если ты сразу решил их замочить, ты должен был стрелять в голову зарядом минимальной мощности.

– Да, я знаю, мы это обсуждали, я признал, что был не прав. Зачем снова к этому возвращаться?

– Не зачем, а почему. Потому что мне показалось, что ты устроил то безобразие не со страху, а потому что ты садист.

– Я садист? Да я даже в виртуальности никогда…

– Ты сам можешь не понимать, что ты садист. Вот уже второй раз тебе доставляет удовольствие унижать других людей. Это тревожный симптом.

– Да ну тебя! И вообще, давай больше не будем об этом говорить. В бой надо идти со спокойной душой.

– И сейчас ты с радостью думаешь о предстоящих боях!

– А как мне еще думать? Печально?

– Да, печально. Потому что придется загубить множество тех, кто ни в чем не виноват, кто на пути к светлому будущему и прогрессу оказался случайно, не по собственной воле. Это их судьба, нам ее не изменить, но мы обязаны сожалеть о том, чего не можем изменить, потому что иначе не будем отличаться от тех, на смену кому приходим.

Иван вскрыл очередную бутылку пива.

– Хорошо, – сказал он. – Только давай больше не будем говорить о заумных вещах. Вот когда все кончится, у нас будет много времени, вот тогда и поговорим.

Рамирес был вынужден согласиться, нельзя же взрослого человека постоянно пичкать нотациями. Но перемены в поведении и настроении Ивана ему не понравились. Впрочем, никаких перемен не было. Иван всегда был таким, просто Рамирес предпочитал не замечать того, что ему не нравилось. А ведь настанет момент, когда мириться с недостатками Ивана, да и других братьев станет невозможно, и тогда… Нет, Иван прав, сейчас не стоит думать о таких сложных вещах. Вначале надо, чтобы нервное напряжение последних дней хоть чуть-чуть отпустило. Рамирес сделал большой глоток и постарался отвлечься от неприятных мыслей. Хотя бы на время.

Представителя разведслужбы звали Ибрагим, и выглядел он так, как может выглядеть совершенно обычный и ничем не примечательный араб средних лет. Рост чуть ниже среднего, в меру смуглая кожа, густые черные усы, обманчиво простодушный взгляд больших карих глаз, в которых при всем желании не удавалось разглядеть ничего характерного для сотрудника одной из самых крупных коммерческих разведслужб планеты. Ибрагим спокойно выслушал описание объекта, который предлагалось украсть, и, не меняя задумчиво-рассудительного выражения лица, заявил:

– Это будет стоить сто двадцать тысяч. Предоплата пятьдесят процентов.

– Хорошо, – согласился Якадзуно. – Когда мы получим объект?

– Не спешите. Если это действительно просто золотая статуя, и ничего более в ней нет, она не может стоить больше ста двадцати тысяч. Если все так, как вы говорите, то операция для вас убыточна. Отсюда я делаю вывод, что ее ценность в чем-то другом. В чем?

Якадзуно не видел другого выхода, кроме как сказать правду. Все равно этот человек рано или поздно ее узнает.

– Эту статую сделали цверги, – сказал Якадзуно. – Предположительно.

– Интересно, – равнодушно протянул Ибрагим. – И это все? Якадзуно промолчал.

– Я не верю, что это все, – продолжал Ибрагим. – Ни один коллекционер не заплатит за цвергскую статую больше трехсот тысяч, даже без учета криминального происхождения. А с учетом получается, что овчинка не стоит выделки. Тут должно быть что-то еще.

– Вы должны пообещать не разглашать эту информацию, – сказал Якадзуно.

– Вся информация заказчика конфиденциальна, – заявил Ибрагим. – Наша фирма дорожит своей репутацией, мы никогда не разглашаем сведения, предоставляемые клиентами, потому что стоит пойти слухам, и к нам перестанут обращаться. Вы можете не волноваться.

– Хорошо. Странность первая. Объект был доставлен с Гефеста курьером “Истерн Дивайд”. Гораздо разумнее было спрятать эту вещь среди металлических слитков.

– Возможно, отправитель не имел доступа к грузовым капсулам. Или просто не хотел рисковать.

– Возможно. Странность вторая. Курьер прибыл сюда грузовым поездом. Статуя золотая.

– Это действительно странно, – согласился Ибрагим. – Отсюда следует, во-первых, что курьера использовали втемную, а во-вторых, что отправитель никогда не читал таможенный кодекс Деметры.

– Именно. И в-третьих, отсюда следует, что статую ВЫВОЗИЛИ в большой спешке, иначе отправитель дождался бы пассажирского поезда.

– Согласен. Вероятно, отправителя кто-то спугнул. Либо полиция села на хвост, либо мафия, насколько я знаю, у вас на Гефесте это почти одно и то же.

– Не совсем. Странность третья. Фирма “Ифрит плюс”, получатель груза, узнав о проблемах на таможне, немедленно расплатилась с “Истерн Дивайд”.

– Не хотели привлекать внимание к грузу. Если бы они начали судиться, этого не удалось бы избежать.

– Странность четвертая. Оплатив доставку груза, фирма “Ифрит плюс” немедленно самоликвидировалась.

– Что это за фирма, кстати? Однодневка?

– По всем признакам однодневка, но просуществовала два года.

– Интересно. Самоликвидировалась… законным путем идти не захотели. Да, все понятно – либо начальник таможни в деле, либо будет силовая акция. Открою маленькую тайну: к нам еще никто не обращался с аналогичным предложением.

– А к вашим конкурентам?

– У них нет конкурентов, – встрял в разговор Дэйн. – Бизнес коммерческой разведки давно поделен, у каждой компании свои зоны, они никогда не вмешиваются в дела друг друга.

– Вы недавно у нас? – спросил Ибрагим, глядя на Якадзуно.

– Да, – кивнул Якадзуно, – я приехал на том же поезде, что и статуя.

– Понятно. Нескромный вопрос: для вас представляет ценность именно статуя или прежде всего вы заинтересованы в том, чтобы выявить и пресечь канал контрабанды?