Татьяна Панина - Сила магии

К губам моим поднесли яд. Я знал это абсолютно точно. Это было так неожиданно, что вместо того, чтобы по-быстрому превратиться хоть во что-нибудь, я попытался увернуться от отравы. Ничего не вышло, стражи держали мою голову мертвой хваткой. И опять я растерялся. Нет, чтоб стать июльским дождем или северным ветром, я с ослиным упорством продолжал сопротивление. Только когда они уже почти победили, я сообразил, что без волшебства не обойтись. На собственное превращение уже не было ни времени, ни возможности, слишком крепко меня держали.

Всю накопленную энергию я бросил на обезвреживание отравы. Вода — почти самая энергоемкая субстанция. Чтобы обезвредить мыслью ведро мертвой воды, нужен взвод Волшебников. Я один, силы мои изрядно потрепаны, а в мыслях царит такой кавардак, что о качественном колдовстве можно забыть. Максимум, чего я добился, воды полумертвой. Как она действует на Волшебников, шут его знает, но в самое ближайшее время у меня будет возможность выяснить это на собственном опыте: стража все-таки изловчилась и от души напоила меня водичкой.

Горохов открыл дверь и увидел на пороге Оленьку Тимофееву. Он хорошо ее знал, она была старостой класса, где училась Алиса. В Оленьке все было очень. Она была очень правильная, очень умненькая, очень обязательная и очень нескладная. Длинная, тощая, как венская сосиска, она почему-то ассоциировалась у Вадима Игоревича с саранчой. То ли из-за острых локтей и коленок, то ли из-за соответствующего аппетита, он и сам не знал.

— Здравствуйте, — деловито сказала Оленька, — я к Алисе, можно?

— Здравствуй, Оля, — Горохов распахнул дверь. — Конечно, заходи. Как дела?

— Спасибо, хорошо, — Оленька прошествовала мимо Горохова с грациозностью цапли. — Завтра контрольная по английскому. Алиса много пропустила, я пришла помочь ей подготовиться.

— Молодец, — похвалил Горохов. — Алиса у себя в комнате, вы поучитесь немного, а я чай пока поставлю.

«Бывают же приличные дети, — думал Вадим Игоревич, ставя чайник на плиту, — но страшненькая она все-таки редкостно. Хотя, маленькая еще, подрастет — выправится. Ноги длинные, коса толстая, талия узкая… Нормально все будет. Зато умная. Хотя до сих пор не знаю — для женщины это плюс или минус». Горохов озадачился вопросом полезности для личной жизни женского ума и перестал думать об Оленьке.

Тимофеева вошла в комнату подруги и закрыла за собой дверь.

— Привет! — уставилась она на Алису.

Алиса оторвалась от телевизора и небрежно кивнула.

— Я за тобой, — Оленька ухмыльнулась. — Точнее, за вами.

Брови Алисы поползли вверх:

— Что-то я не совсем понимаю.

— Сейчас поймешь, — почему-то баритоном пообещала Тимофеева. — Ознакомься.

Она достала из кармана узкий голубой лист бумаги с какими-то иероглифами и сунула его под нос Алисе.

— Что это? — настороженно спросила та, бросив взгляд на документ.

— Читай, там все написано.

— Это не английский.

— Так, дамочки, — Тимофеева превратилась в высокого сухопарого мужчину лет сорока в легком светлом костюме, — на вашем месте я бы не резвился. Вы обвиняетесь в убийстве.

Алиса задрожала, как в лихорадке, охнула и опустилась на ковер. Рядом с ней прямо из воздуха материализовались Варвара с Катариной.

— Комиссия по магической этике, дознаватель Элрой, — мужчина быстро поднял ладони в направлении сестер. Волшебницы замерли. — В связи с тем, что ваши преступные действия повлекли за собой смерть Волшебника, вы обе арестованы по обвинению в убийстве. По прибытии в Мерлин-Лэнд вам будет предоставлен адвокат и положенный по закону сеанс связи.

— Инсилай умер?! — Катарина смотрела на Элроя, как на привидение. — Этого не может быть. Вы лжете!

— Где это случилось? — тихо спросила Варвара.

— В Альваре, — коротко ответил дознаватель, не сводя глаз с арестованных.

— Каким образом? — допытывалась Варвара.

— Его убили.

В дверь постучали

— Девочки, — сообщил Горохов из коридора, — чай готов.

— Идем-идем, — голосом Оленьки откликнулся Элрой.

Вадим Игоревич вернулся на кухню и водрузил на стол чашки, сахарницу и вазочку с миндальным печеньем. Подумал и добавил еще блюдо с фруктами. «Вот молодцы, — думал Горохов, — занимаются, к контрольной готовятся, я бы на их месте на пляже сидел».

Его вдруг будто током ударило: какая контрольная, июль месяц, разгар каникул! Вадим Игоревич бросился в комнату дочери. Алиса лежала на полу. Над ее головой стояли трое — высокий мужчина и две девушки. При появлении Горохова мужчина обернулся, и в тот же миг одна из девиц растаяла в воздухе.

— Ох, — только и смог сказать Горохов, но, взглянув на недвижную дочь, наплевал на колдовские штучки своих гостей и бросился к Алисе. — Что вы с ней сделали?! — он схватил дочь на руки.

— По законам Эйра побег равносилен признанию, — громыхнул басом незнакомец. — Не советую.

В ту же секунду вторая девица взвилась посреди комнаты алым огненным вихрем и рванулась в форточку. Горохов понял, что сейчас исчезнет и мужчина, а вместе с ним — надежда на выздоровление Алисы.

— Стоять! — рявкнул Вадим Игоревич. — Что вы сделали с ребенком? Шайка колдовская!

— А где вы видите ребенка? — удивился Элрой.

Алиса превратилась в здоровенного черного кота, который, разодрав Вадиму Игоревичу руки здоровенными когтями, с мерзким мявом сиганул на пол.

— Держи его… — почему-то шепотом скомандовал Горохов.

— Зачем Вам кот? — спросил мужчина.

— Где моя дочь?! — возопил Горохов, вновь обретя голос.

— Почему Вы спрашиваете об этом только сейчас? — усмехнулся Элрой. — Неужели эта аморфная сущность, жившая в Вашем доме, ввела Вас в заблуждение?

— Где Алиса?! — глаза Горохова не обещали ничего хорошего.

— Я, наверно, совершаю сейчас должностное преступление… В данный момент Алиса пребывает в квартире Вашей приятельницы Анжелики и перезвонит Вам в самое ближайшее время. Не волнуйтесь, теперь с ребенком все будет в порядке. А сейчас, если Вы не против, я пойду. Впрочем, если против, тоже пойду.

Собеседник Горохова растворялся прямо на глазах.

— Постойте, — спохватился ошеломленный Вадим Игоревич, — а Оленька где?

— Отдыхает с родителями в Ялте, — успокоил Элрой. — Котика я заберу. Кис-кис…— Кот забился под кресло и зашипел.

— Да уж, пожалуйста, — проворчал Горохов. — Я их терпеть не могу.

Кот сверкнул глазами, каркнул по-вороньи и исчез, будто не было.