К. Паркер - Закалка клинка

– О, он совсем не невинный, – уверенно воскликнула девушка. – Он убил моего дядю!

Алексий кивнул.

– Хорошее начало, – пробормотал старец, – во всяком случае, у нас есть действие. Сложнее, если убийство обоснованно, хотя и в этом случае на человека можно наложить проклятие, которое будет эквивалентно силе и последствиям его деяния.

Девушка на минуту задумалась.

– Это было законно, но вовсе не оправданно. Как можно оправдать убийство невинного?

Патриарх решил не переубеждать ребенка.

– Когда вы говорит «законно»… – начал он.

– Мой дядя адвокат. Был. – девушка горько усмехнулась. – Довольно посредственный. Он никогда и никого не убил. Он всегда занимался только завещаниями и разводами.

Алексий подавил улыбку, вспомнив знаменитую статую, стоящую в квартале, где он провел детство:

– Возможно, он выбрал не ту работу, – предположил Патриарх. – Ведь был же и другой адвокат…

– Да, его зовут Бардас Лордан, – с готовностью отозвалась студентка. – Думаю, он довольно известен. Так вы можете открыть мне слова?

– Это не так просто, как вам кажется, – вздохнул старик. По правде сказать, конкретных слов не существует. Можно наложить проклятие, вообще не произнося ни слова. Нужен образ…

– У меня есть, – перебила девушка, засовывая руку в рукав.

– В голове, – продолжил Алексий. – Нужно пред ставить себе картину, которая послужит основой для проклятия. – Он отчаянно стиснул зубы. Лучше объяснить все сейчас, чтобы каждый раз не возвращаться к одному и тому же. – Квалифицирующее действие – нечто агрессивное или вредоносное, – то, что нарушает баланс во взаимодействии сил, которые мы называем Законом.

Патриарх понимал, что его слова звучат нескладно, но, в конце концов, он не просил себя отвлекать.

– Это все равно что бросить камень в воду: на мгновение вода уходит и образует нечто вроде воронки. Затем она возвращается туда, где была, и от этого места начинают расходиться круги. Все, что нужно сделать, дождаться момента, когда образуется воронка, и положить в нее наш камень – то, что люди называют проклятием.

– Кажется, понимаю, – сказала девушка. – А что происходит с водой? Я имею в виду с той, которая должна вернуться в воронку?

– Хороший вопрос, – улыбнулся Алексий, впечатленный сообразительностью ученицы. – Вторгаясь туда, куда уже произошло вторжение, мы только ухудшаем положение… нет, я плохо выразился, – мы повышаем уровень возмущения и неизбежно усиливаем противодействие. Таким образом, реакция оказывается значительно мощнее самого проклятия,

– То есть проклинающий страдает больше, чем жертва?

– Вы поняли, – удовлетворенно кивнул Алексий. – Потому-то, прежде чем научиться налагать проклятия, нужно научиться отражать их. Иначе, когда ваш враг сломает ногу, вы свернете себе шею.

Девушка вздрогнула.

– Меня это не волнует, – произнесла она. – Вы расскажете, что нужно делать?

Алексий в задумчивости постукивал пальцами по колену. Первое правило, которому следовали адепты Закона, запрещало выступать им в качестве метафизических террористов и проклинать незнакомцев просто так, для порядка. Помимо социальных запретов, существовала и реальная опасность. Реакция на проклятие будет достаточно мощной. Противостоять ей, находясь внутри чужого сознания, практически невозможно, не считая случая, когда ты точно уверен в том, что делаешь. А Патриарх уверен не был.

– Нет, – ответил он, – это даже не обсуждается. Все, что я могу для вас сделать, это сам наложить проклятие, но…

– Вы согласны?

Тщательно подобранные слова, которые Алексий собирался сказать девушке, померкли.

– Это очень сложно, – пробормотал старец – и скорее всего не будет работать. Прежде всего мне нужно проникнуть в ваше сознание.

– Вы знаете, как это сделать?

Патриарх пощипывал бороду. Проще всего сказать «нет», поскольку это было действительно невозможно, во всяком случае, не составляло труда доказать неосуществимость такой затеи. Через три недели ему предстоит то же самое проделать в аудитории, на лекции, посвященной четвертому принципу, который заключается в том, что невозможность чего-либо еще не означает неосуществимости этого.

– В некоторой степени.

– И как же?

– Трудно сказать. – Алексий криво усмехнулся. – Случается иногда. Иногда и сломанные часы показывают верное время.

– Какие часы?

Девушка бросила на него непонимающий взгляд. Алексий сделал неопределенный жест.

– Я попробую, если вы настаиваете. Но ничего не обещаю.

– Спасибо.

– Пожалуйста. Теперь мне нужно четко увидеть то, что произошло, камень, брошенный в воду. Причем тот самый камень, а не какой-нибудь. Понимаете?

– Думаю, да.

Девушка сжала руками подбородок и нахмурила лоб.

– Неверно. – Патриарх тихонько покачал головой. – Расскажите, что произошло. Когда вы об этом думаете, перед глазами возникает некая сцена, так?

– Да, как картинка.

– Хорошо, – Алексий глубоко вздохнул, – опиши те ее.

Девушка подняла глаза.

– Дядя пытался достать его – он отразил дядин выпад и вонзил свой меч. И затем клинок сломался. Я до сих пор вижу, как обломок торчит из его груди – такой большой кусок металла внутри человека. Это выглядело словно он – подушка для иголок или кусок масла, в который воткнули нож.

Старец кивнул.

– Вы помните, каким было его лицо, вашего дяди, я имею в виду?

– Да, конечно, – девушка задумчиво рассматривала свои сплетенные пальцы, – оно было обиженным.

– Обиженным? – озадаченно повторил Алексий.

– Ну да, как если бы сделал что-то неловкое: разбил чашку или зацепился рукавом за гвоздь. Он был недоволен собой он всегда гордился, что умеет хорошо фехтовать. Конечно, дядя не был блестящим фехтовальщиком, он очень много тренировался. У нас дома висит мешок, набитый опилками, на котором он тренировал движения. Дядя знал их все: он выкрикивал название и наносил удар. Он обиделся, когда совершил ошибку. Думаю, что это единственное, на что ему хватило времени.

– Понятно, – сказал старец и неожиданно добавил: – Ты, должно быть, любила его.

Девушка кивнула.

– Он был на восемь лет старше меня. Говорят, двадцать три – хороший возраст для плохого адвоката.

«Теперь понятно, – думал Патриарх, – двадцать три. На западных окраинах дяди часто женятся на своих племянницах. Что ж, любовь может помочь удержать ускользающий образ».

Алексий закрыл глаза.

– Вы начали?

– Да, не мешай мне.

– Но я же еще не сказала, каким оно должно быть.

От такой наглости Алексий едва не задохнулся. Мало того что он согласился наслать проклятие на совершенно незнакомого человека, это должно быть еще и особенное проклятие! Похоже, ситуация грозит превратиться в спектакль.