Майкл Муркок - Дочь похитительницы снов

Не знаю, скольких нацистов я убил, прежде чем открыл все до единой двери и выпустил узников, многие из которых шарахались от меня как от прокаженного. В замке по-прежнему светили прожекторы, началась стрельба, но при всем при том стреляли, похоже, наугад. Неожиданно на замковой стене возникла группа людей в полосатых робах и устремилась к прожектору. Миг – и лагерь погрузился во тьму, ибо прожекторы, начиная с первого, гасли один за другим. Мне послышался голос майора Гауслейтера, исполненный животного ужаса и потому хорошо различимый среди общей сумятицы.

Только Господь знает, что они все думали обо мне, обнаженном, с громадным мечом в искалеченной руке, с бледной кожей в пятнах крови, с рубиновыми глазами, сверкающими от вырвавшейся на волю ярости. А я – я продолжал выкрикивать чужое, но знакомое имя.

– Ариох! Ариох!

Какой бы демон мною ни овладел, он отнюдь не разделял моих убеждений относительно того, что жизнь любого человека священна. Неужто этот монстр, пробужденный гневом, таился во мне от рождения и лишь ожидал случая, чтобы выскользнуть из укрытия? Или причиной всему мой двойник, которого я поневоле стал отождествлять с черным мечом, насыщавшим меня и получавшим, казалось, безбожное удовлетворение от непрекращающегося кровопролития?

Застрекотали пулеметы, вокруг меня засвистели пули. Вместе с другими заключенными я побежал под защиту стен. Некоторые, обладавшие, очевидно, опытом уличных боев, торопливо собирали оружие у мертвых нацистов. Минуту-другую спустя они открыли ответный огонь и заставили замолчать по крайней мере один пулемет.

Освобожденные узники во мне не нуждались. Среди них нашлись вожаки, способные принимать мгновенные решения и вести людей за собой.

В лагере царил сущий бедлам. Я отправился обратно в замок и стал подниматься по лестнице наверх, выискивая комнату Гейнора.

Далеко я не ушел. На втором этаже мне вдруг бросилась в глаза знакомая изящная фигурка в охотничьем плаще с капюшоном. Та самая девушка, которая приходила ко мне с герром Элем! Загадочная Диана из моих сновидений! Как и прежде, глаза она прятала за дымчатыми стеклами очков. Зато капюшон откинут, светлые волосы рассыпались по плечам. Подобно мне, она была альбиносом.

– Не тратьте зря время, – бросила она мне. – Гейнор никуда не денется, а нам надо уходить, причем немедленно, иначе будет слишком поздно. В Заксенбурге стоит отряд штурмовиков, им уже наверняка сообщили, что в тюрьме начался бунт. Идите за мной. У нас машина.

Как она сумела пробраться в тюрьму? Это она принесла мне меч? Или все-таки мой двойник? Выходит, они заодно? Моя спасительница… Да, у Общества Белой Розы, судя по всему, большие возможности. Я подчинился. В конце концов, я обещал исполнять все поручения, которыми меня удостоят, и потому обязан был ее слушаться.

Ярость битвы между тем потихоньку отступала. Но энергия, которой напитал меня клинок, диковинная темная энергия никуда не делась. Я чувствовал себя так, словно проглотил сильное лекарство – вполне возможно, с разрушительными побочными эффектами. Ну и наплевать на них! Наконец-то я отомстил злодеям, погубившим столько невинных людей! Я не то чтобы гордился переполнявшими меня эмоциями, но и ни чуточки их не стыдился.

Девушка вывела меня обратно во двор, и мы двинулись к замковым воротам. Охранники нас не остановили, потому что были мертвы. Моя Диана задержалась, чтобы вынуть стрелы из их тел, затем отперла замок, отодвинула одну створку и жестом велела мне протиснуться сквозь нее. Тут включились резервные прожекторы, и в их свете толпа освобожденных узников бросилась к воротам, распахнула створки настежь и скрылась в ночи. Что ж, теперь, по крайней мере, некоторые из них не умрут безымянными, сумеют избежать мучительной и лишенной благородства смерти.

Мы выбрались на дорогу, и тотчас же где-то неподалеку заурчал мотор. Зажглись фары, раздались три коротких гудка. Моя охотница подвела меня к большой черной машине. Из-за руля нам отсалютовал мужчина лет сорока, в мундире, которого я не смог опознать. Едва мы забрались внутрь, машина тронулась.

Водитель говорил по-немецки с легким английским акцентом. Получается, в Германии уже действует английская резидентура?

– Польщен знакомством, господин граф. Позвольте представиться: капитан Освальд Бастэйбл, воздушные силы, к вашим услугам. У вас, как я погляжу, интересные вещи происходят. Кстати, на заднем сиденье одежда, но, если не возражаете, мы остановимся чуть погодя. Сейчас нам надо бы поторопиться, – он повернулся к моей спутнице:

– Хочет завести их к Морну.

Последней фразы я не понял: кто хочет? кого «их»?

Нам вслед выпустили пулеметную очередь. Одна пуля угодила в машину.

Ярость схлынула; я оглядел себя с головы до ног и вдруг сообразил, что я, во-первых, весь в синяках и кровоподтеках, а во-вторых, абсолютно голый. И сжимаю в правой, искалеченной руке окровавленный меч. Ну и видок!

Надо бы поблагодарить англичанина за помощь… Не успел я вымолвить и слова, как меня прижало к спинке сиденья: могучий «дузенберг» устремился в ночь по проселочной дороге, оглашая окрестности своим знаменитым рыком. Навстречу нам двигалась целая колонна огней. Должно быть, те самые штурмовики, о которых говорила лучница. Подкрепление из Заксенбурга.

Капитан Бастэйбл был готов к подобному повороту событий. Он немедленно нацепил на рукав нацистскую повязку со свастикой.

– Вам лучше притвориться, что вы потеряли сознание, – сказал он мне.

Когда первый грузовик оказался рядом, Бастэйбл притормозил и помахал водителю, приказывая остановиться. Выбросил вверх руку в гитлеровском приветствии, поговорил с водителем, посоветовал тому быть поосторожнее. Мол, заключенные взбунтовались, захватили в плен охранников, заставили тех переодеться в арестантские робы, а потом отпустили на все четыре стороны. Так что если стрелять наобум, можно запросто подстрелить переодетого охранника.

Хорошо придумано: пока штурмовики разберутся, что к чему на самом деле, некоторые из заключенных наверняка успеют убежать достаточно далеко. Бастэйбл прибавил, что ему срочно надо в Берлин; штурмовики, никогда не отличавшиеся глубиной интеллекта, приняли весь его рассказ за чистую монету, отсалютовали и с ревом укатили в ночь.

Мы поехали в противоположном направлении. Несколько часов подряд Бастэйбл гнал, не снижая скорости. Наконец мы очутились на узкой дороге, что вилась по сосновому бору. Мне вспомнились горы Гарца, по которым я часто лазил мальчишкой. Мелькнул указатель: мы приближались к Магдебургу. Тридцать километров. Заксенбург лежал к востоку от Магдебурга, а последний находился на севере Гарца. Следующий указатель попался на развилке. В одну сторону Хальберштадт, Магдебург и Берлин, в другую – Бад-Гарцбург, Гильдесхейм и Ганновер. Мы свернули на вторую дорогу; не доезжая до Гильдесхейма, Бастэйбл съехал с трассы, и мы, притушив фары и сбросив скорость, покатили по узким проселкам. Чтобы сбить со следа погоню, пояснил Бастэйбл.