Майкл Муркок - Дочь похитительницы снов

– Вообще-то сейчас он в Австралии. Но я вас понял. Тем не менее, граф, вы должны признать, что ваш род – не обычная немецкая семья. Вы всегда находились в центре событий.

Я пожал плечами.

– Не стану вас разубеждать, князь. Но какое отношение все это имеет к нашим насущным заботам? Мы должны найти Грааль и меч и не отказались бы от вашей помощи.

– Помощи? – повторил Лобковиц задумчиво. – Я вам уже дал подсказку. Ищите Грааль там, где он пребывал на протяжении столетий. В Беке. Вот почему ваш замок, граф, так укреплен, вот почему Клостерхейм не покидает Бека. Грааль находится в помещении, которое наци именуют Палатой Грааля, а у вас там была старая оружейная.

Что ж, эта комната, сколько я себя помню, всегда казалась мне загадочной. Я тихонько выругался.

– Мы видели Клостерхейма на дороге к Беку. Мы не опоздали? Он не мог забрать Грааль?

– Не думаю, что это входит в его намерения. Из достоверных источников мне стало известно, что вся нацистская верхушка – Гесс, Геринг, Гиммлер, Геббельс и сам Гитлер – планируют встретиться в Беке. Они, должно быть, сами не свои от радости и не собираются упускать удачу. Франция сдалась, нужно лишь добить Британию. Немецкие самолеты бомбят английские корабли, втягивают английские истребители в неравные поединки, словом, вытягивают последние силы из и без того уже ослабленных Королевских ВВС. Прежде чем вторгаться в страну с моря, нацисты хотят уничтожить все крупные города, в первую очередь Лондон. Те же источники сообщили мне, что к вылету готовится настоящая воздушная армада. Времени осталось в обрез. А встреча в Беке связана с проведением некоего ритуала, который, по мнению Гитлера, обеспечит вторжению в Англию безоговорочный успех.

– Бред! – только и сказал я. Лобковиц кивнул.

– Они и сами догадываются, что все это отдает безумием. Но пока удача на их стороне – и, вполне возможно, они приписывают успех силе заклинаний. Магия действует – до сих пор нацисты не потерпели ни одного поражения. Однако удача переменчива, и победа может обернуться разгромом и гибелью. Все они похожи на Гейнора: собственное невежество и презрение к реальности рано или поздно уничтожат их. Они тешат себя мыслью о грядущих «сумерках богов», ищут забвения – любыми средствами. Эти люди – склонные к самообману трусы, и все, что они создают, недолговечно и обречено на смерть. У них вкусы дряннейших голливудских продюсеров и честолюбие худших голливудских актеров. Мне кажется, мы достигли поворотного момента: отныне судьбу мира станут определять актеры и прочая публика, причастная искусству. Сами видите, как быстро ширится пропасть между действием и воздействием… Они – опытные фокусники, один Муссолини чего стоит, но кроме фокусов у них ничего нет, если не считать чудовищной власти – власти искажать реальность, обманывать всех и вся и тем самым подталкивать на гибельный путь. И чем меньше мы их слушаем, тем красноречивее они становятся.

Надо же, Лобковиц производил впечатление человека дела, а на поверку оказался завзятым уличным витией! Я не выдержал:

– Что мне делать, когда я добуду Грааль?

– Храните его, – отозвался Лобковиц. – В конце концов, это ваш долг. Времена меняются, знаете ли… Быть может, позднее придется доставить его в место, которое зовется Полями Грааля. Вам это место знакомо под именем Серых Жил. Да, и мы в Германии слышали о них! О об этом месте упоминает фон Эшенбах, ссылаясь на некоего Гюйо из Прованса. Впрочем, вероятность того, что вы вернетесь в Graalfelden, не слишком велика.

– У меня, – прибавил он, – есть неоспоримое преимущество – я знаю Бек. Знаю, как лучше всего пробраться в старую оружейную, в которой когда-то давал мне уроки фехтования фон Аш.

– Грааль наверняка караулят эсэсовцы, – проговорил я. – Так что войти с улыбочкой и сказать, что заглянул на минутку, потом схватить Грааль под мышку и убежать вряд ли получится.

Ответ нашего хозяина несказанно меня удивил.

– Честно говоря, – произнес он смущенно, – я как раз имел в виду что-то в этом роде.

Вот почему я облачился в мундир штандартенфюрера СС (что соответствовало армейскому полковнику), нацепил очки с дымчатыми стеклами и уселся на заднее сиденье «мерседеса» с откидным верхом; за рулем сидел мой водитель, в форме женского вспомогательного отряда НСДАП, – и форма Оуне очень шла. Лук и стрелы лежали в багажнике. Рано утром мы выехали из подземного гаража на пустынные улицы Гензау, быстро оставили город за спиной и покатили по направлению к Беку, любуясь едва ли не красивейшим во всей Германии пейзажем: лесистые холмы, далекие горы, золотистое рассветное небо, алый обод солнца на горизонте. Я невольно затосковал по своим детским годам, когда ездил один по окрестностям Бека. Любовь к родной земле была у меня в крови.

Подумать только: за какие-то несколько кровавых лет мы перешли от идиллии предвоенных годов к нынешним ужасам! И теперь я качу в машине, слишком широкой для проселочных дорог, в мундире, олицетворяющем все то, что мне ненавистно. Равенбранд покоился у моих ног, спрятанный в оружейном футляре.

Какая все-таки ирония! Я очутился в будущем, которое в 1917 году могли предсказать лишь немногие прозорливцы. И, с высоты 1940-го, я вспоминал предсказания, которые делали в 20-х годах. Антивоенные фильмы, песни, романы и пьесы, годы размышлений и авторитетных пророчеств… Быть может, нас слишком часто пугали? Быть может, пророчества и создали то положение дел, которое призваны были предотвратить?

Неужели анархия столь ужасна, что мы променяли ее на железную пяту нацизма? История учит, что демократия и социальная справедливость возникают как из тирании, так и из хаоса. Кто был в состоянии предсказать полнейшее безумие, которое охватит наш мир под видом «нового порядка»?

Некоторое время мы ехали по шоссе в направлении Гамбурга, отмечая, сколь оживленным стало движение на автострадах, железных дорогах и даже на реках. Выехали на новенький автобан – по несколько рядов на каждой полосе, – однако вскоре Оуна вновь свернула на проселки. В пятидесяти километрах от моего дома мы миновали поворот – и Оуне пришлось давить на тормоза, чтобы не врезаться в машину впереди, столь же дорогую на вид, облепленную нацистскими флажками и свастиками. Вульгарное зрелище. Должно быть, в этой машине сидит какой-нибудь местный бонза…

Автомобиль впереди тронулся, мы поехали следом, но тут из кустов вынырнул офицер в мундире СС и жестом велел остановиться.

Выбора не было. Мы остановились, и я вскинул руку в салюте, который гитлеровцы, по-моему, позаимствовали из фильма «Камо грядеши» – вроде бы так римляне приветствовали друг друга. Опять не обошлось без Голливуда!