Константин Утолин - Операция «Немезида»

Столкновение не неизбежно! Вот что попыталась внушить Джессика неведомому Аучи. И он клюнул сразу. Как? Что нужно сделать? И вот тут уж и Угрюмов, и Алферьева, и еще несколько иерархов сутками буквально не отходили от Джессики, помогая магу шаг за шагом выдавать информацию. Младшие обязательно восстанут, но если это произойдет не стихийно… Если они не будут отвечать на удар, а окажутся хозяевами ситуации… Если бы им удалось найти способ решения проблемы, удовлетворяющий все стороны…

— Нет такого способа! — твердил Аучи.

Джессика не отвечала прямо, но чувствовала, что хлойн ждет с нетерпением каждого их сеанса связи. Ведь каналы хлойнов передают больше эмоций, чем информации, обмануть там почти невозможно. Однажды про это вспомнил и Аучи. При очередной беседе он принялся раз за разом задавать один и тот же вопрос: кто ты такая? Кто ты такая? Девушке пришлось ответить откровенно. И хотя всей правды хлойн не получил, он успокоился, узнав, что его собеседница мул, плод несчастной связи человека и нелюдя, поэтому многое знает и понимает про обе стороны потенциального конфликта.

«Все же надо прямо спросить Татьяну: что она сама думает о моей гипотезе? — мелькнуло в голове Иллариона, когда он устраивался в уютной прибалтийской гостиной, напротив камина. — Я ведь прямо подвел ее сегодня к мысли: нелюди родные друг другу. И в то же время рядом Джесси. Пусть она бесплодный мул, да еще с грузом генетических аномалий, медленно ее убивающих, — но разве сам факт возможности ее появления на свет не говорит о том, что и мы, возможно, не чужие в этой „семейке Адаме“?.. Отмалчивается. О чем-то догадывается? Надо спросить напрямик».

Сарайбек присел напротив него, но сперва вежливо дождался, пока в кресло опустится Алферьева. Узбеку явно было не по себе, ведь он невольно присвоил себе роль хозяина, встретившего гостей, а чем их угостить — не знал.

— Давай, выкладывай! — потребовал Илларион. — Когда Аучи с тобой связался? И, главное, как?!

— Как, не знаю… — сдержанно ответил Сарайбек. — А связался чудно — смог нащупать мои эмоциональные резонансы и передал образы во сне. Если бы не наша практика в контроле за сновидениями, я бы, наверное, и не понял ничего. Слушай, Илларион, а как давно вы заговорили с ним о Братстве, что он так о многом знает?

— Вообще не говорили! С ним разговаривала только Джессика. Один раз она приехала в Витебск, под нашим контролем, конечно. Он сам выбрал этот город. Там Аучи просто посмотрел на нее, но не подходил.

— Ну вот! Вот! — Сарайбек вяло рассмеялся. — Витебск. Я помню, как моя охрана согласовывала решения с вашей группой.

— Я тоже помню, — как-то печально произнесла Алферьева. — Мы его недооценили, Илларион. Аучи вычислил наших людей, он посмотрел не только на Джесси, а, быть может, и на нас с тобой.

— Это возможно?

— Мы очень мало знаем о хлойнах. А ведь у Аучи есть плотные контакты и среди аспидов, и среди других Сообществ тоже.

— Значит, тревога!

Илларион вскочил и зашагал к двери, на ходу прикидывая, какой из планов эвакуации выбрать, но его остановил окрик Татьяны.

— Уведи всех! Но сам останься — иначе это спровоцирует Аучи.

— Что?!

— Может спровоцировать… — поправилась Алферьева. — Пусть наши группы уйдут, но нам надо остаться. Ты ведь еще не дослушал Сарайбека.

Угрюмов перевел мрачный взгляде нее на Сарайбека. Узбекский иерарх согласно кивнул.

— Не надо совершать резких движений.

— Почему ты так думаешь? — спросила Татьяна, когда Илларион вышел из «экранированного» дома на крыльцо и прикрыл дверь.

— Он поддерживает контакт со мной, я это чувствую, — опять улыбнулся Сарайбек, впрочем, довольно жалко. — Мне кажется, дело не только в Витебске… Он знает мои эмоции. Мы сегодня опять «снились друг другу наяву», как я назвал наш способ общения с ним, когда у меня в мозгу словно образуется изолированная область сознания, общающаяся с ним образами. И вот это произошло совсем недавно. Как раз когда я оказался в Риге. У меня там, конечно, были дела, но теперь я уже не уверен — не внушил ли он мне, что эти дела надо сделать именно в это время? Не знаю, не знаю… Но сейчас я чувствую — Аучи где-то совсем рядом.

— Здесь все защищено, — медленно произнесла Алферьева. — Ведь так?

— Должно быть защищено. Лично я ничего не трогал, клянусь! Но не знаю, есть ли здесь защита специально от хлойнов. По крайней мере от Аучи, который, как мне все больше кажется, очень тонко и при этом неотвратимо пригнал меня сюда из Риги.

— Кстати, почему мы не знали об этом? — спросил Илларион, возвращаясь в свое кресло.

— Я приказал охране остаться в Риге, не указал своего маршрута… — Сарайбек потер виски руками. — Не знаю почему. Аучи попросил приехать сюда. И я приехал.

— Да я не только это имел в виду! — произнес Угрюмов раздраженно. — Почему ты, один из высших иерархов Братства, не поставил Совет в известность о том, что общаешься с нелюдем?! Причем таким образом, что он проникает в твои мозги!

— Но это началось сравнительно недавно. И я думал, что раз Аучи так много знает, то вы с ним уже сотрудничаете.

Угрюмов и Алферьева невесело переглянулись. Они, выходит, доверяли Аучи куда больше, чем он им! Да и это еще полбеды, куда хуже, что хлойн кое-что разузнал о Братстве. А что именно — неизвестно…

— Спросить об этом напрямую у кого-то из нас ты, конечно, не мог? — ядовито произнесла Татьяна. — Скромный ты наш! Ладно, об этом еще потом поговорим на Совете.

— Я думаю, что дело не только в Витебске, — виновато повторил Сарайбек. — Я нравлюсь ему. Мне кажется, Аучи нравится моя миролюбивость.

«Твоя трусливая позиция», — подумал Илларион, а вслух сказал:

— Что дальше? Зачем он побудил тебя приехать сюда?

— Не побудил — попросил, — поправил его Сарайбек. — Ничего конкретного. Просто он волнуется. Он понял, что мы готовим нечто… Очень важное. И он боится Потопа или Святейшей Инквизиции, или еще чего-то такого же, в этом роде. Он ведь не предатель своей расы! Тем более что с точки зрения гуманизма любая раса угодна Творцу и имеет право на жизнь.

— Разве мы хотим кого-то уничтожить?.. — жестко спросила Алферьева.

— Ты не хуже меня знаешь, чем все может обернуться! — воздел руки узбек. — С определенной даты обратной дороги у нас нет. Один срыв — и нас атакуют, а мы будем вынуждены защищаться! Не лучше ли все же прекратить приведение операции в исполнение? Оставить этот вариант в резерве? На крайний случай? Ведь все может превратиться… В кровавую кашу! Разве есть оправдание такому риску? Мы не зря называем себя Братством Зрячих. Мы должны видеть последствия! У человеческой расы есть главный интерес — выжить, остальным можно и должно поступиться.