Маргарет Уэйс - Испытание близнецов

Довольно скоро в круг света вступил человек — а вовсе не парнокопытное и не полк драконидов, — который, правда, был настолько огромен, что вполне мог сойти и за двоих. Рядом с ним виднелась еще одна фигурка, ростом и повадками напоминавшая кендера.

Странная парочка остановилась, видимо, ослепленная ярким светом, и стражник получил возможность внимательнее ее рассмотреть. Гигант был без плаща, и свет факелов отражался от доспехов, которые, должно быть, когда-то ярко сверкали, а теперь были покрыты серой коркой запекшейся грязи и сажей. Кендер тоже оказался от макушки до пят выпачкан глиной, хотя, судя по всему, он не раз пытался счистить ее со своих франтоватых, бывших когда-то голубыми леггинсов.

Гигант слегка прихрамывал, а общее впечатление было таким, словно они с кендером совсем недавно побывали в нешуточной переделке.

«Чудно, подумал старый солдат. — Насколько мне известно, война хоть и началась, но стычек с врагом еще не было».

— Странные они ребята, — пробормотал стражник себе под нос, увидев, что гигант быстро осмотрелся по сторонам взглядом бывалого воина и привычным жестом опустил руку на рукоять длинного меча. Коротышка вертел головой, проявляя обычную кендерскую любознательность, однако стражник с удавлением заметил в его руках большую, переплетенную в кожу книгу.

— Назовите ваши имена и род занятий! — приказал наемник, выступив вперед и остановившись перед пришельцами.

— Меня зовут Тассельхоф Непоседа, — тут же отрекомендовался кендер и, после непродолжительной возни с книгой, ухитрился высвободить и протянуть вперед маленькую ладошку. — А это мой друг Карамон. Мы оба из Уте…

— Ну а род наших занятий зависит от того, где мы находимся, — перебивая своего приятеля, дружелюбно заговорил гигант, которого кендер назвал Карамоном.

Лицо его при этом оставалось настолько серьезным, что стражник не сразу нашелся, что ответить.

— Хочешь сказать, что вы не знаете, где находитесь? — с подозрением спросил он наконец.

— Мы не здешние, — спокойно отозвался гигант. — И карту потеряли. Увидели огни, вот и пошли сюда.

«Если это правда, то тогда я властитель Амозус», — подумал стражник, а вслух сказал:

— Это Палантас.

Карамон глянул сначала назад, потом на старого воина, который едва доставал ему до плеча.

— Тогда, значит, это был Новый город…Но где же все люди? Мы обошли полгорода и никого не встретили.

— У нас объявлено военное положение. — Стражник кивнул головой в сторону рыцарей на крепостной стене. — Все ушли в старую часть города. А теперь, когда я кое-что рассказал, может быть, вы все таки объясните мне, чем занимаетесь и каким ветром вас сюда занесло? А заодно — почему вы ничего не знаете о том, что происходит? Я уверен, что слухи о войне облетели уже половину Ансалон — с кого континента.

Гигант почесал заросший щетиной подбородок И осклабился:

— Знаешь, приятель, одна-две бутылки «гномьей водки» запросто могут отключить человека на неделю, а то и больше.

— Верно, — проворчал стражник, разглядывая ясные и чистые глаза незнакомца, в которых светились решимость и стремление непременно добиться какой-то важной цели. Он уже видел такие глаза — у людей, идущих на смерть, знающих это и остающихся в мире с богами и с самими собой, несмотря ни на что.

— Так ты пропустишь нас внутрь? — спросил тот, кого называли Карамоном. — Судя по всему, лишняя пара бойцов вам не помешает.

— Человек твоей комплекции нам действительно подойдет, — парировал стражник и ухмыльнулся, глядя на кендера. — Что касается твоего приятеля, то я боюсь, им не накормишь даже одного грифа-падальщика.

— Я тоже боец! — возмутился кендер. — Да еще о-го-го какой! Однажды я спас жизнь Карамону! — Его лицо посветлело. — Хочешь послушать? Это совершенно удивительная история. Мы все были в магической крепости — это Рейстлин заставил нас остаться там после того, как он убил моего…Ну да это не важно…Самое главное, что туда проникли темные гномы. Они напали на Карамона, а он случайно поскользнулся и…

— Эй, там, откройте ворота! — крикнул стражник.

— Идем, Тас, — сказал гигант.

— Но я только-только подошел к самому интересному месту!

— Кстати… — Человек обернулся, предварительно зажав кендеру рот широкой ладонью. — А какое сегодня число?

— Тринадцатый день пятого месяца 356-го года, — ответил воин. -Кстати, тебе не мешало бы обратиться к жрецам, чтобы они подлатали тебе ногу.

— К жрецам… — пробормотал гигант себе под нос. — Да, правильно, я совсем позабыл…Жрецы уже появились…Спасибо, — крикнул он, исчезая в тени ворот вместе с кендером. Старый солдат услышал, как последний, сумев, очевидно, освободиться от руки своего друга, проговорил довольно укоризненно:

— Фи, Карамон, тебе все таки необходимо иногда мыться. У меня из-за тебя полный рот земли. Так на чем я остановился?.. Ты должен был дать мне закончить, Карамон! Я так и не рассказал, как ты поскользнулся в луже крови и…

Качая головой, стражник смотрел вслед незнакомцам.

— За этим целая история, — пробормотал он, когда большие ворота с лязгом захлопнулись. — Да такая, что ни один кендер не выдумает…Готов поклясться чем угодно…

— Ну что там, Карамон? — спросил Тассельхоф, вставая на цыпочки и пытаясь заглянуть в книгу из-под руки гиганта.

— Тихо, я читаю! — раздраженно прошипел Карамон и дернул плечом. — Не мешай.

С этими словами он продолжил торопливо листать толстый том «Хроник», которые взял у Астинуса.

Вздохнув (в конце концов, это он нес книгу всю дорогу), Тассельхоф прислонился спиной к стене и огляделся по сторонам. Оба путешественника остановились под большой жаровней — одной из тех, что палантасцы использовали для освещения улиц по ночам. Время близилось к рассвету, одна — ко плотные черные облака, повисшие над городом, не пропускали солнечный свет, и ночная тьма лишь слегка посерела. Со стороны бухты наползал холодный и сырой туман, длинные языки которого медленно плыли над самой мостовой. Несмотря на то что во многих окнах горели огни, на улицах почти никого не было. Горожане — все те, кто не принадлежал к ополчению, — получили приказ не покидать домов. По дороге они видели лишь несколько женских лиц в окнах, прижавшихся к стеклам в тревожном ожидании, да изредка вооруженные мужчины пробегали мимо по направлению к главным воротам. Один раз в доме прямо напротив Таесельхофа открылась дверь, и из нее вышел пожилой торговец со ржавым мечом в руке. За ним, плача, шла женщина. Наклонившись, горожанин поцеловал сначала ее, потом — грудного ребенка, которого несла женщина. После этого он решительно повернулся и, не оглядываясь, заспешил прочь, однако Карамон успел заметить, что по его лицу ручьями текут слезы.