Маргарет Уэйс - Битва близнецов

— Рейстлин!

Маг узнал голос Крисании и поднял голову. Жрица стояла перед ним, продолжая удерживать его руки на безопасном расстоянии от лица. Огромные серые глаза смотрели прямо на Рейстлина с тревогой и беспокойством.

— Со мной все в порядке, — холодно ответил маг. — Оставь меня.

Он опустил голову, но тут же вздрогнул, почувствовав, что ужас из его кошмарного сновидения никуда не делся, а притаился где-то поблизости.

Тяжело вздохнув, маг вытащил из кармана плаща чистую тряпицу и промокнул глубокие царапины на лице.

— Нет, — решительно ответила Крисания. — Не в порядке.

С этими словами она отобрала у него платок и стала осторожно вытирать кровь с его расцарапанного лица.

— Прошу тебя, позволь мне сделать это для тебя, — прошептала она, когда Рейстлин прорычал что-то невразумительно-раздраженное. — Я знаю, что ты не позволишь мне исцелить тебя, но здесь неподалеку есть чистый ручей. Пойдем к нему. Там ты сможешь напиться, а я омою твои раны как следует.

С губ Рейстлина уже готовы были сорваться резкие и горькие слова. Маг уже поднял руку, чтобы оттолкнуть молодую женщину, но вдруг понял, что не хочет, чтобы она уходила. Даже мрачные сны отступили, потому что она была рядом, а легкие прикосновения живой человеческой руки были необыкновенно приятны после холодных объятий смерти.

С усталым вздохом он кивнул.

Крисания, бледная от беспокойства, обняла мага за плечи, чтобы поддержать его, и Рейстлин позволил отвести себя через лес к ручью, с особой остротой ощущая тепло ее тела. На берегу великий маг уселся на большой плоский камень, нагретый осенним солнцем. Крисания обмакнула платок в бегущую воду и, опустившись рядом с ним на колени, промыла испачканное кровью лицо Рейстлина.

Пожелтевшие листья деревьев с тихим шуршанием сыпались с ветвей.

Рейстлин молчал. Его глаза не отрываясь следили за последним полетом осенних листьев, за тем, как они отчаянно цепляются слабыми черенками за раскачивающиеся ветки, как кувыркаются в воздухе и уносятся в небытие вместе со стремительным потоком. Заглянув в ручей, он увидел в бегущей воде свое отражение. На щеках темнели длинные царапины, а глаза не напоминали больше зеркала, холодно и равнодушно отражавшие окружающее. В их темных глубинах были лишь боль и мука — и ни единого проблеска света. Рейстлину, однако, почудилось, что в воде колышется отражение его собственного страха, и он презрительно улыбнулся ему.

— Скажи, — неуверенно проговорила Крисания, закончив омывать его раны и кладя руку ему на плечо, — что с тобой? Я ничего не понимаю. Ты пребываешь в мрачной задумчивости с того самого дня, как мы покинули Башню. Может, это из-за того, что Врат не оказалось в том месте, где ты ожидал их найти? Или Астинус сообщил тебе нечто такое, что заставило тебя опечалиться?

Рейстлин не отвечал. Он даже не посмотрел на жрицу. Яркое солнце согрело его черные одежды, но прикосновение рук Крисании оказалось жарче солнечных лучей. И все же глубоко внутри него какая-то часть его мозга продолжала холодно взвешивать и подсчитывать возможные варианты ответа. Сказать или не сказать?

Что он выиграет? Что он выиграет, если промолчит?

Да… ее необходимо приручить, привлечь к себе, укрыть от света и приучить к тьме…

— Я знаю… — сказал в конце концов Рейстлин, впрочем, без видимой охоты.

Маг по-прежнему не смотрел на Крисанию, следя взглядом за бегущей у его ног водой. — Я знаю, что Врата находятся неподалеку от Торбардина в магической крепости, которая называется Заман. Об этом и поведал мне Астинус. Но ты, должно быть, помнишь легенды, где рассказывается, как Фистандантилус начал Гномьи Войны, чтобы подчинить Торбардин и воцариться там? Об этом же пишет и Астинус в своих «Хрониках»… — Голос Рейстлина прозвучал с какой-то особенной горечью. — Слово в слово, как я тебе сказал. Но даже «Хроники» можно читать между строк, читать внимательно и анализировать, как это должен был сделать я, но не сделал в тщеславии и самонадеянности. Возможно, я просто не хотел видеть правды…

Рейстлин стиснул ладони, и Крисания села напротив него, крепко сжимая в пальцах забытый влажный платок.

— Фистандантилус пришел в Торбардин, чтобы сделать то же самое, что намереваюсь сделать и я! — Эти слова Рейстлин прошептал едва слышно, словно его томили мрачные предчувствия. — Ему плевать было на гномов! Все это было только предлогом, маскировкой! Фистандантилус хотел только одного — добраться до Врат, а гномы стояли на его пути, как сейчас они мешают мне. Во времена Фистандантилуса именно гномы владели крепостью и землями на многие мили вокруг нее. И был единственный способ попасть к Вратам и попытаться их отворить — навязать гномам истребительную войну. А теперь история повторяется снова.

Потому что я должен сделать то же самое… мне приходится это делать!

Рейстлин с печальным и горьким выражением лица уставился на какой-то камешек на дне ручья.

— Насколько я помню «Хроники», — неуверенно проговорила жрица, — Гномьи Войны все равно должны были начаться. Горные гномы и гномы холмов давно враждовали между собой. Ты не должен винить себя за…

— Еще раз говорю, мне нет дела до гномов! — раздраженно проговорил маг. — По мне, пусть они все провалятся сквозь землю или утонут!

Неожиданно он повернул голову и смерил Крисанию холодным, пристальным взглядом.

— Значит, ты читала работы Астинуса, в которых говорится об этом периоде истории? Если так, то подумай сама! Как закончились Гномьи Войны?

Взгляд Крисании затуманился. Она попыталась вспомнить и вдруг побледнела.

— Взрыв, — сказала она непослушными губами. — Страшный взрыв, который на века выжег равнины Дергота. В огне погибли тысячи людей, в том числе…

— В том числе и Фистандантилус! — закончил Рейстлин мрачно.

Некоторое время Крисания могла только молча смотреть на него. В конце концов она поняла, что именно Рейстлин имел в виду.

— О, нет! — воскликнула она, роняя испачканный в крови платок и хватая мага за руку. — Ты же совсем другой человек! И обстоятельства нашего похода другие. Все совсем по-другому, Рейстлин. Ты ошибся!

Рейстлин покачал головой, и жесткая, насмешливая улыбка скривила его губы.

Он осторожно высвободил руку из пальцев Крисании и нежно коснулся ее подбородка, мягким движением заставив жрицу поднять взгляд.

— Нет, обстоятельства нисколько не изменились. Я не ошибся. Я пойман, захвачен потоком времени, который несет меня навстречу судьбе.

— Откуда ты знаешь? Как ты можешь быть уверен в этом?

— Я знаю, потому что мне известно кое-что, о чем тебе неведомо. Я знаю, кто еще погиб вместе с Фистандантилусом в тот день.

— Кто? — машинально спросила Крисания, чувствуя, как ее плеч, словно сорвавшийся с дерева лист, коснулся первый холодок страха.