Маргарет Уэйс - Драконы Исчезнувшей Луны

— Седла нет, леди рыцарь, — засмеялся Мирроар, обращаясь к Одиле — Хватайся за мою гриву. Тебе придется прижаться к самой моей голове, чтобы говорить, куда мы летим. А теперь скажи мне, что с Палином, — попросил он, когда соламнийка вскарабкалась к нему на спину. — Мы можем взять его с собой?

— Тело Маджере исчезло, — ответила она.

— Этого я и боялся, — вздохнул Мирроар. — А второй, Даламар?

— Тут. Сидит один. Его руки залиты кровью.

Мирроар взмахнул крыльями.

— Держись! — предупредил он Одилу.

— Держусь! — крикнула она в ответ. — Крепко держусь!

Девушка прикоснулась к медальону с изображением пятиглавого дракона. Он обжигал ее покрытые шрамами пальцы, но эта боль была ничтожна по сравнению с той, которую она испытала, дотронувшись до Копья. Сжав медальон, Одила сорвала его со своей шеи.

Серебряный дракон высоко подпрыгнул и, поймав сильный порыв ветра, взмыл в воздух.

Одила поднесла медальон к губам и, поцеловав его на прощание, выпустила из своей руки. Вращаясь, он устремился вниз и упал в кучу пыли — все, что осталось от страшного памятника жертвам Малистрикс.

Горожане, затаив дыхание, наблюдали за битвой. Они в ужасе заголосили, увидев, как Мина, объятая пламенем, полетела вслед за своим врагом к земле. До последнего они надеялись, что она восстанет из огня, ибо такое уже случалось раньше. Однако с гор поднимался лишь дым.

Сильванеш следил за происходившим вместе со всеми. Наконец он отправился в Храм — туда вроде бы поступили какие-то важные новости. Согревшись во время ходьбы, эльф вдруг с удивлением осознал, что он жив и свободен.

Люди, заполонившие улицы, выглядели потрясенными и растерянными. Многие в голос рыдали. Некоторые бесцельно бродили по городу, не зная, что им делать, и ожидая чьего-нибудь совета. Кто-то горячо обсуждал все детали разыгравшейся битвы и возбужденно говорил о том, что новая луна ушла, а вместе с ней и Единый Бог (если только он вообще приходил), и даже Мина. Никто не обращал внимания на Сильванеша — все были слишком поглощены отчаянием, чтобы интересоваться эльфом.

«Я могу покинуть Оплот, — подумал Сильванеш, — и ни один из них даже не попытается задержать меня».

Впрочем, он не собирался покидать город, не выяснив, что случилось с Миной. Прибыв в Храм, эльф обнаружил там огромное количество людей, столпившихся вокруг тотема, и присоединился к ним, глядя в недоумении на гору пыли, оставшуюся от бывшего символа величия Владычицы Тьмы.

Сильванеш растерянно взирал на пепел и видел, чем мог стать он сам. Он видел события, приведшие его сюда, — видел их душой, что никогда не спит, вольно или невольно наблюдая за всем и вся. Он видел страшную ночь атаки великанов-людоедов. Он видел себя, иссушаемого ненавистью к родной матери и к тому образу жизни, который она ему навязала. Он видел себя, испуганного и терзающегося виной за то, что Эльхана могла погибнуть в лапах великанов. Он видел себя, бегущего ей на помощь и светящегося гордостью оттого, что защищает эльфийский народ. Он видел удар молнии, лишивший его рассудка. Он видел себя, сорвавшегося с холма и упавшего у основания щита. Он видел то, что не могли видеть глаза ни одного смертного существа, — как темная рука Богини подняла щит, открывая ему вход. Он вошел в эту Тьму, и она сомкнулась за ним, и тогда он понял, что уже много раз видел лицо Владычицы Тьмы и смотрел на него, не закрывая глаз и не отворачиваясь.

Он снова услышал слова, которые когда-то сказала ему Мина, — слова, показавшиеся ему в то время глубоко ошибочными: «Ты полюбил не меня. Ты полюбил Бога во мне».

Он получил все, за что боролась его мать. Она хотела править эльфами Сильванести — он стал их королем. Она хотела быть любима своим народом — народ полюбил его. Это было его местью, и она была сладка. А лучшей ее частью стало то, что в конце концов он от всего этого отказался, ибо ничто на свете не могло бы ранить Эльхану больнее.

И сейчас он понял, почему Богине удалось сделать из него своего раба: заглянув в глаза его души, она заметила, что один из них был ослеплен.

Силы оставили Рейзора еще в полете. Он больше не мог махать крыльями и перешел в неконтролируемое падение. Галдар с ужасом смотрел на стремительно приближавшиеся острые пики, однако судьба оказалась благосклонной к нему: синего дракона понесло ветром на сосновую рощу.

На мгновение оранжевые скалы, зеленые деревья, синие драконьи чешуйки и красная кровь смешались перед глазами минотавра в единую массу. Он крепко зажмурился и, изо всех сил вцепившись в гриву дракона, прижал свою голову к его шее. Затем он почувствовал сильнейший удар, услышал треск костей и ощутил запах свежей плоти, смешанный с острым ароматом сосновых иголок. Крупная ветка упала на Галдара, едва не сломав ему рог. Другая больно ударила минотавра по плечу, и одновременно на него градом посыпались мелкие сучья.

А потом наступила тишина.

В течение какого-то времени Галдар лежал неподвижно и удивлялся тому, что до сих пор жив. Все его тело ломило. Пытаясь выяснить, насколько серьезны его ранения, минотавр осторожно пошевелился. Движение не вызвало острой боли, и из этого он заключил, что кости у него все-таки целы. Кровь тоненькой струйкой текла у минотавра из носа, а в ушах звенело, но даже сквозь этот звон до него донесся тяжелый вздох Рейзора.

Голова дракона и верхняя часть его содрогавшегося туловища покоились на поваленных соснах. Высвободившись из-под веток, Галдар соскользнул с драконьей спины. На мгновение ему показалось, что Рейзор просто отдыхает на лоне природы, однако сломанные крылья и хвост, оставлявшие при каждом движении густой кровавый след на скалах, тут же развеяли эту иллюзию.

Галдар осмотрелся, ища Малис. Она упала довольно далеко от них, но не заметить ее было просто невозможно. Ударившись о землю, любительница воздвигать памятники смерти невольно выстроила на прощание еще один — огромную гору из собственной развороченной плоти, сверкавшую здесь и там красной чешуей.

Галдар увидел пламя и дым. Огонь, полностью уничтоживший мертвого дракона, уже перекинулся на сосновые заросли.

Далеко в долине лежал Оплот, но Галдар не мог разглядеть его из-за черных грозовых туч, кружившихся внизу. Это было очень странно, поскольку там, где стоял он сам, солнце светило так ярко, что полностью затмило сияние Нового Ока, — во всяком случае минотавр не обнаружил его на небесах. Впрочем, сейчас ему было все равно, куда оно подевалось, — он был охвачен тревогой за Мину. Галдару хотелось немедленно броситься на ее поиски, однако он понимал, что не имеет права уйти, не выполнив своего последнего долга: Рейзор спас ему жизнь, и Галдар не мог оставить его умирать в одиночестве.