Джонатан Уайли - Владычица снов. Книга первая

Девушка, конечно, покраснела, а он рассмеялся.

— Мне… мне хотелось бы только сказать вам, — робко и вновь отвернувшись от короля, начала она, — что я поддерживаю то, что вы делаете… и не я одна…

— Будем считать это благословением, — моментально посерьезнев, произнес Монфор. — А твой отец? Он придерживается того же мнения, что и ты?

— Не уверена, — протянула Ребекка. — Он такой скрытный. Но я этим займусь!

— Что ж, тогда виктория уже, можно считать, одержана, — усмехнулся король.

— Если бы так. Он не больно-то меня слушает. В конце концов, я ведь всего лишь дочь.

— Похоже на то, что большинству из нас приходится сражаться с собственными родителями, — мрачно заметил Монфор.

Несколько мгновений они провели молча. Король вроде бы отдыхал, чего, правда, никак нельзя было сказать о Ребекке.

— Вы замечательно играете, — наконец проговорила она, указав на флейту.

— Да куда там, — пренебрежительно отмахнулся он. — Если у меня и есть какие-нибудь способности, то вовсе не к музыке. Зато в городе имеется несколько настоящих музыкантов, которых вам непременно надо будет послушать перед отъездом. Вы уже обзавелись спутниками на оставшуюся часть дня?

— Нет! Должно быть, со мной что-то не так, но я предпочитаю одиночество.

На это король ничего не ответил, и Ребекка невольно подумала, уж не обидела ли она его.

— Твоя откровенность для меня как глоток свежего воздуха, — после паузы сказал король. Но голос его прозвучал, пожалуй, чуть настороженно. — И чем же ты тут, собственно говоря, занимаешься?

Ребекка почувствовала, что настал миг отплатить Милдену за его доброту. Она рассказала Монфору о своем посещении Архива, о замечательных книгах, которые она там прочла, и о неоценимой помощи, которая была ей оказана. Хваля архивариуса Милдена, она не жалела слов в надежде убедить короля в том, что этого ученого необходимо поддержать. Монфор вежливо выслушал ее, но его внимание не принадлежало ей всецело.

— А я не знал и половины того, что происходит в Архиве, — признался он, когда Ребекка закончила свой рассказ. — Гумбольд вовсе не казался мне таким энтузиастом…

— Это я тоже заметила, — фыркнула Ребекка. — Зато Милден…

— У меня мало времени на такие дела, — перебил ее король. — Вечно находится что-нибудь более насущное. — Но тут, заметив, какое впечатление произвели его слова, он добавил куда более любезным тоном: — Ладно, разберусь. Но почему тебя так интересует мифология?

— Потому что предания порой повествуют не столько о прошлом, сколько о настоящем.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Что порой история повторяется.

— Только если мы позволяем ей повторяться, — твердо возразил он. — А я этого делать не собираюсь. — Внезапно он рассмеялся. — А сейчас ты расскажешь мне, что помимо простых врагов у меня есть, и противники из числа колдунов и что мне надо завести придворного мага и начать сверяться с небесными знамениями.

И хотя произнес он все это довольно легковесно, чувствовалось, что за словами таится и что-то серьезное.

Ребекка решила прекратить разговор на эту тему. «Если я начну рассказывать о Прядущей Сновидения и о еретиках, он, чего доброго, решит, что я полностью спятила». Ей было и самой трудно поверить в то, что она вот так, запросто, сидит и беседует с самим королем. «Поглядела бы на меня сейчас Эмер!»

— Пожалуй, я пойду, — уныло пробормотала она.

— Побудь еще, — сразу же попросил он. — Скажи, а петь ты умеешь?

— Нет. — Она вяло улыбнулась. — Если у меня и есть способности, то вовсе не к пению.

— А к чему? К шахматам?

С самым невинным видом, задав этот вопрос, Монфор положил на скамью, между собой и девушкой, флейту.

— Наряду с прочим. — Она быстро пришла в себя.

— Прости. Я не имел права спрашивать у тебя об этом.

— Король имеет право на все, что ему угодно, — выпалила она.

«О Господи, что это я говорю?»

— Если бы я был всего лишь королем, то возможно, — улыбнувшись, ответил Монфор. — Но я льщу себя надеждой, что я к тому же и культурный человек, а, следовательно, обязан быть вежливым.

Они еще немного посидели в молчании, но теперь уже было хорошо им обоим. Солнце меж тем поднялось над живой изгородью, и все вокруг — цветы, трава, листья — засверкало утренней росой.

— Красиво, не правда ли?

Монфор описал рукой круг по воздуху. Ребекка кивнула.

— Но все такое ухоженное, такое ручное, — продолжил король. — Мне так хотелось бы жить в горах или на берегу моря. Первозданная свобода — вот в чем настоящая красота. А здешняя нуждается в тщательном уходе — человеческие руки хлопочут здесь над каждой травинкой, над каждым листом.

Страсть, прозвучавшая в его словах, тронула Ребекку. Внезапно она поняла, что ее собеседник загнан в темницу, куда более тесную, чем последний узник, что на его плечах лежит бремя ответственности, потому что он король, а ведь не сам же он выбирал, быть ему королем или нет.

Певчий дрозд пролетел по саду, опустился на куст неподалеку от них и запел.

— Ну, вот вам и компаньон, — заметила Ребекка.

— Нет, — грустно сказал король. — С ним мне не сравниться.

Они на какое-то время заслушались переливчатыми руладами, потом Монфор резко хлопнул в ладоши, и испуганная птица улетела. Ребекка удивленно посмотрела на короля.

— Здесь ему не место, — пояснил тот. — Уж больно хорошо он поет. — Он встал, улыбнулся, но чувствовалось, что обычная церемонность уже вернулась к нему. — Наверное, нам лучше разойтись в разные стороны, — вздохнул он. — Если мы посидим тут еще, неминуемо пойдут разговоры о том, что у нас интрижка. А мне кажется, нам обоим это ни к чему.

Они не слишком искренне посмеялись, немногословно простились и, выйдя из сада, разошлись в разные стороны.

Ребекка не вернулась в «Орлиное Крыло». Разволновавшись после разговора с Монфором, она решила продолжить прерванную было прогулку, благо, на улице становилось все теплее и теплее. Невзначай она подошла к крепостной стене, которой был обнесен дворец; поднявшись на стену, можно было с ее высоты понаблюдать за тем, как пробуждается к жизни столица. Трудно было представить себе, что все эти несметные толпы — верноподданные молодого человека, с которым она только что скоротала час утреннего покоя.

В конце концов, ноги сами привели девушку все к тому же Архиву, впрочем, она заранее знала, что так оно и произойдет. Милден с радостью встретил ее и обрадовался еще сильнее, когда она поставила перед архивариусом новую задачу. Ребекке пришло в голову, что если две таблицы с письменами таинственного послания занесены в книгу «Под солью», то вполне может оказаться и так, что другие таблицы отыщутся в других книгах. Стоило ей упомянуть об этом в разговоре с Милденом, как он отреагировал на это такими словами: