Джонатан Уайли - Владычица снов. Книга вторая

Во дворе замка Кедар, Эннис и Невилл молча замерли, глаза их радостно сверкали. Потом они обнялись — счастливые, но бесконечно усталые.

А на крепостной стене у Ребекки подкосились ноги — она была слишком потрясена и измучена, чтобы в полной мере оценить значение происшедшего. Медленно повернулась она в сильных руках, которые не дали ей упасть, и увидела того, кто поддерживал ее, начиная с того момента, когда битва вступила в решающую стадию. На нее смотрели глаза Монфора, в которых можно было прочитать восхищение — и нечто большее, чем восхищение.

— Ну что, поверил теперь в волшебство? — тихим голосом спросила она.

— Я поверил в тебя, — шепнул он.

Они оба понимали, что на них обращены сотни пар глаз, на них глядели и стоящие на стене вместе с ними, и люди, столпившиеся у стены, и воины короля, и челядинцы Бальдемара. И тем не менее Ребекке казалось, будто они остались только вдвоем.

— Значит, я была права, так? — с улыбкой потребовала она. — Признайся.

Монфор ничего не ответил. Он обнял девушку, прижал к себе и поцеловал. И на этот раз не отпрянул от нее, даже когда со всех сторон послышались радостные и поощрительные выклики, становящиеся тем громче, чем дольше длился поцелуй. Ребекка страстно ответила на королевское внимание, понимая и прямой, и символический его смысл. Когда они наконец разомкнули объятия, в глазах ее сверкали слезы радости.

Теперь она понимала, кто станет отцом ее сына.

Таррант был пьян. Хотя даже в городе, всецело охваченном праздничным весельем, он при обычных обстоятельствах остался бы трезвым, справедливо рассудив, что ясная голова может понадобиться ему в любую минуту. Однако нынче вечером все было по-другому — и его собутыльники прекрасно понимали причину этого. Пайк посматривал на своего молодого командира с кротким изумлением и с нарастающей тревогой. Он относился к Тарранту как к родному сыну, хотя никогда не признался бы себе в этом.

— В ней всегда было что-то особенное, — объявил Таррант. — Я сразу же понял это.

— Никто и не отрицает, — заметил Пайк.

— Уже во время шахматной партии… — Молодой офицер не столько говорил, сколько бормотал. Но вот он поднялся с места и заговорил несколько членораздельней: — Сначала это было всего лишь вопросом о праве наследования. Она ведь женщина…

— Это я заметил, — сухо сказал его собеседник.

— Если ты женщина, значит, тебе не быть бароном, — важно произнес Таррант, качая пальцем на каждом слове.

Пайк кивнул, соглашаясь.

— Поэтому так важно, за кого ей выйти замуж. Ха-ха. — Человек, некогда прибывший в Крайнее Поле королевским посланником, отхлебнул из стакана. — Но дело не только в этом… Я понял, что она колдунья. Я понял это!

— Прядущая Сновидения, — с невозмутимым видом уточнил Пайк.

— Это одно и то же, — отмахнулся Таррант. — И я это почувствовал.

— Я знаю!

— Откуда? — Молодой человек сразу насторожился.

— Ты сам мне сказал.

Таррант удивленно уставился на Пайка.

— Я? Тебе?

— Сказал нечто вроде этого.

После недолгого замешательства Таррант расхохотался, потом наклонился к собеседнику и заговорщически шепнул ему на ухо:

— А может, мне поведала об этом Паутина? Может, я сам колдун!

Они решили выпить за такую возможность.

— За Тарранта! — провозгласил Пайк. — За воина и волшебника!

Но веселились они всего пару минут, после чего Таррант вновь впал в уныние.

— Не то чтобы мне самому это особенно помогло, — пробормотал он.

— Лучше, чтобы люди не видели тебя в таком настроении, — заметил Пайк. — Это подрывает общественную мораль.

Таррант пропустил шутку мимо ушей.

— А знаешь, что я сказал ей? После партии в «живые шахматы», а?

Пайк покачал головой.

— Слишком много я странствую, чтобы обзавестись женой, — удивляясь собственной глупости, процитировал Таррант.

— Что ж, это сущая правда, — отметил его помощник. — И мне ты говорил то же самое много раз.

— Верно, старина, — согласился глава разведки. — Но если бы я надумал жениться… мне хотелось бы жениться на ней!

— Это государственная измена, — ухмыльнулся Пайк. — Не забывай, ты говоришь о своей королеве.

— До завтрашнего дня она еще не королева, — подчеркнул Таррант. — Как ты думаешь, у меня остался хоть какой-нибудь шанс?

— Ни малейшего, — по-прежнему ухмыляясь, ответил ветеран. — Тебе случалось видеть ее вдвоем с Монфором?

— Отвратительное зрелище, — поневоле хмыкнул и Таррант. — Их друг от дружки просто не отлепить.

— Они разлучатся на нынешний вечер. Иначе их брак не сложится — есть такая примета.

— У этих двоих все сложится, — кисло протянул Таррант. — Это просто нечестно. Чем я хуже его?

— Если не считать того, что у тебя нет королевства, парочки дворцов, поддержки всех умных людей в стране и любви остального народа, доброго нрава, истинного шарма и красивой наружности, ты и впрямь ничуть не хуже. — Пайк насмешливо улыбнулся.

— Вот именно, — кивнул Таррант. — Если не считать всего этого!

Они пристально поглядели друг другу в глаза и разом расхохотались.

Монфор и Ребекка не были единственной парой, бракосочетание которой последовало через месяц после столь драматических событий. Всего через несколько дней по их благополучном завершении, пока все еще оставались в Крайнем Поле, там сыграли свадьбу Гален с Эмер. Сам король присутствовал при том, как они давали взаимный обет, а Ребекка была на свадьбе подружкой невесты. Обручальное кольцо Эмер имело особый смысл.

Оно было изготовлено из монеты, ставшей первой археологической находкой Галена на соляных равнинах. Клюни из чистого любопытства подверг эту монету анализу, а когда обнаружил, что та изготовлена из чистого золота, алхимик очистил металл специальным раствором собственного изобретения и Ансельма выковала из него изящное кольцо на средний палец невесты. Обе супружеские пары пребывали сейчас в столице на правах королевских гостей, однако жить и те, и другие решили все-таки в Крайнем Поле. Все четверо успели накрепко сдружиться и Ансельма как-то шепнула Эмер, что ее Клюни в столице просто-напросто затеряется.

— Ему нравится слыть чудаком, — радостно сообщила она. — А здесь таких и без него полно. А вот в Крайнем Поле он один такой и страшно этим гордится.

После бракосочетания Галена с Эмер король издал два важных указа. Согласно первому из них, Бальдемар изъявил желание сложить с себя бремя управления баронатом. Будучи поставлен в известность о планах своей дочери, он решил переехать в Гарадун, чтобы не разлучаться с нею. Раньше Ребекка непременно заподозрила бы, что у отца имеется какой-нибудь тайный расчет, но теперь она поверила его бесхитростным словам о том, что он хочет жить тихо и мирно, не неся ни за кого ответственности. Бальдемар стал тенью себя былого; даже известие о том, что его дочери предстоит стать королевой страны, не пробудило в нем ни гордости, ни амбиций. Она была жива, она была счастлива — и ему было вполне довольно и этого.