Джонатан Уайли - Владычица снов. Книга вторая

— Но идиотское поведение Крэнна не могло послужить единственной причиной затеянного Монфором похода, — выплюнул под конец барон Ярлас. — И уж ни за что он не собрался бы так быстро. Наверняка ему что-нибудь донесли.

— Тогда в ваших рядах завелся предатель, — невозмутимо заявил генерал Олин.

— Или ты прав, или Монфор тоже прибегает к помощи колдунов, — зловеще ухмыльнувшись, добавил генерал Нур.

— Исключено, — возразил Ярлас. — В наших рядах был предатель, но мы разоблачили и уничтожили его уже довольно давно.

Недоуменно подняв брови, оба предводителя наемников молча глядели на барона.

— Если Монфору удастся занять оборонительные рубежи на самой кромке соли, то это равнозначно катастрофе, — задумался генерал Задир. — Заградительные сооружения, воздвигнутые там во избежание дальнейшего распространения соли, послужат для него в этом случае укреплениями, доставшимися просто даром, тогда как нам придется маневрировать на совершенно голой равнине. А если ему удастся запереть нас на соляном плато, то он отрежет нас и от обозов, к тому же резко возрастет опасность движения самой соли.

— Можно пойти другим путем, — сердито перебил его Хакон. — Не сможет же Монфор взять под свой контроль всю кромку.

Ярость, овладевшая им, была столь сильна, что произносимые хриплым голосом слова звучали почти непонятно.

— Послушать тебя, так мы точно попадем в ловушку! — не согласился генерал Олин.

Южным генералам с самого начала пришлась не по вкусу мысль о том, что войску придется переправляться через соль, да и участие в войне монахов их не обрадовало; а вести Шаана оказались той последней соломинкой, которая ломает хребет верблюду. У наемничьих генералов не было причин доверять тем, кто их нанял, слишком много скрыли от них эти люди, обсуждая задуманное, причем было совершенно ясно, что не договаривают они сознательно.

Хакон попробовал было отстоять свою точку зрения, но барон Ярлас уже смирился с неизбежным и принял решение отказаться от тщательно разработанного первоначального плана. Он понял, что выступать в поход сейчас нельзя. И предложил немного обождать.

— Археологи, которые не раз служили нам в качестве проводников через соль, — напомнил он генералу Задиру. — Пусть какая-нибудь группа выступит на север прямо сейчас. И необходимо послать с ними кого-нибудь надежного с тем, чтобы получить точный отчет о событиях в Крайнем Поле. Так или иначе, численное превосходство по-прежнему остается за нами, и хотя оттяжка с походом, конечно, не радует, окончательный исход войны не вызывает сомнений. Всего хорошего, господа. Я вновь созову вас, когда возникнет такая необходимость.

На этом военный совет закончился и его участники разбрелись кто нуда. Хакон, с трудом сдерживаясь от того, чтобы не взорваться руганью, отправился к настоятелю с известием о прискорбных новостях. Отчаяние и гнев, которые наверняка овладеют старцем, заранее приводили его в ужас.

А к северу от соляных равнин Монфор со своими приближенными провел день за подготовкой к атаке на захватчиков Крайнего Поля. Разведчики проверили каждую тропку в окрестностях городка и уточнили сведения о численности противника. Теперь, после унылого и утомительного похода, королевскому войску предстояло вступить в бой, и это не могло не радовать (особенно поскольку противник оказался заведомо более слабым), однако Монфор настоял на том, что захватчикам необходимо предложить добровольно сдаться, прежде чем обрушиться на них всеми силами. Если они откажутся, то за королевским войском дело не станет. Бой решено было провести быстро, кроваво и предельно безжалостно: если враг не сдается, то и церемониться с ним нечего. Единственным, что тревожило короля, были возможные жертвы среди мирных жителей Крайнего Поля. Ведь Фарранд, вне всякого сомнения, сообразил захватить заложников, судьба которых будет зависеть от окончательного исхода событий. Особенно беспокоила короля безопасность Бальдемара и Ребекки. Но выбора у него не оставалось: на карту была поставлена судьба всей страны.

Среди тех, кто готовился к завтрашнему сражению, Галена не было. На рассвете он в сопровождении Арледжа выехал в Тайбридж.

Ребекка и Эмер тоже провели весь этот день в пути, и к вечеру ярмарочный караван прибыл в городок Мериваль. Ребекке весь день было не по себе; она не видела Эннис со вчерашнего вечера, а ночные сны не принесли ей разгадки. Честно говоря, они только заставили ее разнервничаться еще сильнее.

Пока ярмарочный люд расставлял свои шатры и балаганы, Ребекка и Эмер отправились побродить по улицам городка. У всех на устах только и разговоров было, что о наступающих армиях да о близкой войне, из-за чего девушкам стало еще тревожней. Им хотелось услышать хоть что-нибудь о Тарранте и Монфоре, но как раз эти имена в разговорах горожан и не всплывали. Вернувшись к своему фургону, они уселись на ступеньках и принялись толковать о том, что за странные дела творятся в мире. Немного погодя к их фургону подошел незнакомец. Еще издали завидев его, Эмер напряглась, но оказалось, что знает его вовсе не она, а Ребекка.

— Т-так я-я и д-думал, что найду вас здесь, — заметил он, подойдя вплотную к хозяйкам фургона.

— Кедар! — воскликнула Ребекка.

— А почему такое изумление? — спросил он.

В его зеленых глазах вспыхивали искорки веселья.

— Но это же бесподобно! Ты же мне нынешней ночью приснился!

Кедар кивнул; заявление Ребекки, похоже, ничуть не удивило его.

— Т-так я и д-думал, что произойдет что-нибудь в этом роде, — усмехнулся он. — В-весь д-день мне было никак не собраться. Т-ты, д-должно быть, решила не оставлять меня в покое, в-вот я и п-пришел.

— Но как ты нашел нас?

— Следил за знаками.

— За какими еще знаками?

Этот вопрос, нахмурившись, задала Эмер.

Ребекка же промолчала, вспомнив, как Санчия заманила ее в свой фургон при первом посещении ярмарки. «Знак виден лишь тем, кому необходимо его увидеть».

— Огни, — пояснил Кедар. — Очень к-красивые. Н-ну, и чего же тебе от меня нужно?

И он сам, и Эмер глядели на Ребекку, ожидая разъяснений, но она замешкалась с ответом.

— Сама не знаю, — в конце концов призналась она.

Она понимала что появление художника имеет очень важное значение, но не понимала почему. И поскольку от девушки совершенно очевидно ждали разъяснений, она смутилась и почувствовала себя полной дурой.

После довольно продолжительного молчания Кедар пожал плечами, поставил наземь заплечную сумку с мольбертом и уселся на перевернутый ящик.

— А тебя зовут Эмер, правда? — спросил он.

— Правда. А откуда ты это знаешь?

— Х-хорошеньких д-девушек я з-запоминаю с первого взгляда, — с улыбкой ответил Кедар. Легкое заикание, похоже, ничуть не смущало его. — А что у тебя с глазом?