Джонатан Уайли - Владычица снов. Книга вторая

— Что же пытался объяснить нам Каван? — спросила Ребекка. — Во всем этом должно заключаться какое-нибудь послание.

Кедар очнулся от забытья.

— Не знаю, — тихо проговорил он.

Картина бесконечно притягивала его, но вместе с тем и невероятно напугала. Это было самое настоящее колдовство. Он не смел и надеяться на то, что когда-нибудь сам проникнется подобной силой.

— Может, она еще раз изменится, — предположила Ребекка. — Я теперь буду за ней приглядывать.

Она взяла картину под мышку, решив отнести ее в покои к Рэдду.

А в соседней комнате, ничего не подозревая о том, что за события разыгрываются вокруг старинной картины, Монфор с Таррантом разрабатывали оборонительную стратегию.

— Этого оружия нам нужно как можно больше, — нахмурившись, заявил король.

— Мы делаем все, что в наших силах, — доложил сановник. — Клюни не позволяет никому, кроме Ансельмы, помогать себе. Он говорит, что это слишком опасно, и я думаю, что он не ошибается.

— Странный он человек! Жизнью собственной жены рискует, солдат бережет, — заметил Монфор.

— Честно говоря, — ответил Таррант, — у меня создается впечатление, будто Ансельма подвергается куда меньшей опасности, чем сам алхимик. В любом случае, нам надо как можно лучше распорядиться теми запасами, которые уже созданы.

— Выходит, их даже перевозить опасно?

— Да, но с этим-то мы как раз справимся. Я готовлю для этой цели особые команды, а для лошадей уже шьют специальные седла. Но если мы рассредоточим чудо-оружие по всей оборонительной линии, то везде по чуть-чуть его будет слишком мало, чтобы произвести необходимый эффект. Основной запас нам нужно приберечь там, где ожидается прорыв основных сил Ярласа.

— А что с катапультами?

— Они не обладают достаточной маневренностью. Конечно, мы разместим их на господствующих высотах, но как только противник сообразит, где они установлены, он сможет просто обходить их — и этого хватит.

— Хотя бы первая атака захлебнется, не так ли?

Таррант, ухмыльнувшись, кивнул:

— Так-то так, но лучше нам все-таки наделать побольше ручных снарядов. Они могут быть пущены в ход везде, где угодно.

— Согласен, — сказал Монфор. — Что ж, пока все?

Начальник разведки поднялся с места, но затем раздумал уходить.

— А вы не думали над тем, что говорила Ребекка? — спросил он.

Король несколько осуждающе усмехнулся:

— Если бы я не знал наверняка, что это не так, то решил бы, что эта барышня вскружила вам голову.

— В ней есть нечто особенное, — подтвердил Таррант.

— А я этого и не отрицаю, — улыбнулся король. — Но я не собираюсь охотиться за привидениями. У нас и в реальности более чем достаточно проблем. — Он предостерегающе поднял руку, заранее отвергая все возможные возражения. — Хватит об этом.

Таррант кивнул, смирившись с королевской волей.

Вскоре после полудня Клюни и Ансельма разыскали Ребекку. Она в одиночестве сидела в библиотеке Рэдда и с потерянным видом что-то читала.

— А у нас кое-что есть, — объявил алхимик.

Ребекка готова была ухватиться за любую соломинку, поэтому охотно отвела глаза от книги. Клюни положил перед ней на стол книгу, которую принес с собой, и Ребекка ахнула. Взгляд ее сразу же упал на третий набор букв.

Я

В

Е

К

О

Н

И

В

Т

Д

Р

З

И

О

А

О

Р

Р

А

Д

— К сожалению, ничего особенного, — с ложной скромностью добавил алхимик, пока Ребекка в уме «переводила» текст на нормальный язык.

«Да нет уж, — в душе поникнув, подумала она. — Значит, все это все-таки относится ко мне».

— С тобой все в порядке? — спросила Ансельма, заметив, как побледнела Ребекка. — Это тебе что-нибудь говорит?

— «Родня веков, за дар роди; сон сохрани, Дерис гоня», — соединила пропущенную строку со следующей Ребекка. — В письме Санчии говорилось: «Слишком поздно я узнала, что мы с тобой в вековом родстве». А позже она наказала мне «хранить сон». Значит, эти строки адресованы мне.

Она всегда страшилась, что ее роль в грядущей битве окажется чрезвычайно важной. Теперь же она получила этим страхам несомненное подтверждение.

— Похоже на наставление, — заметила Ансельма.

— Это и есть наставление, — вздохнула Ребекка.

«И я по-прежнему не имею понятия, чего от меня ждут!»

— Сыграй-ка нам песенку, Скиталец, — прорычал пьяный.

Невилл даже не посмотрел на него. Он сидел в самом углу общего зала в трактире «Слепой муженек». Его новая скрипка лежала рядом с ним на скамье, но сейчас ему не было до нее никакого дела. Он глядел в стакан — уже далеко не первый из тех, на которые он заработал своей музыкой.

— Послушай, парень, — обратился к нему кабатчик, разбиравшийся во многих делах, помимо собственного. — Сыграй нам, да сыграй так славно, как бывалочи, и поужинаешь сегодня за счет заведения!

Но музыкант даже не пошевелился. Его терзала печаль, он не сомневался в том, что новая скрипка не идет ни в какое сравнение со старой. Не мешало бы перетянуть ей струны, да и настроить ее по-настоящему. И все же дареному коню, как говорится, в зубы не смотрят. Скрипичных дел мастер подарил этот инструмент Невиллу после того, как он поиграл на нем несколько минут. При этом мастер пояснил, что никто не в силах был извлечь из этого инструмента больше двух-трех внятных нот, так что скрипка ему все равно без надобности. И добавил, что скрипка эта очень старая и корпус, по-видимому, совсем трухлявый. Невилл и сам понимал, что игра на этой скрипке требует терпения, выдержки и предельной сосредоточенности. Правда, ненадолго приходя в хорошее настроение, он признавался себе, что и эта скрипка — хоть куда.

— Старинную песню давай, — распорядился пьяный.

Невилл медленно поднял голову и уставился на заказчика почти незрячим взором.

— Да что ты понимаешь в старинных песнях, — презрительно выдохнул он. — Если ты услышишь по-настоящему старинную музыку, то даже не поймешь, что это такое. Старинная музыка запрещена. Еретиков всегда казнили — и казнят по сей день! — Будучи под хмельком, Невилл произнес название тайного общества, сам того не заметив. — Старинная музыка исчезла. И я бессилен вернуть ее. Я пытаюсь — боги знают, что я только не пробовал, — но слышу разве что шепот. Шепот, подумать только! А теперь я слышу его даже во сне! — Музыкант перешел на крик. Он вскочил с места, оперся обеими руками о стол, подался вперед. — Мольба и шепот.

— Но я просил всего лишь песню, — растерявшись из-за неожиданной вспышки музыканта, пробормотал пьяный.

— Послушай, парень. Нечего тут истерики закатывать, — поморщился кабатчик. — Лучше сыграй!

Остальные посетители кабака тут же подхватили эту песню. Забарабанив по столам, они заорали: