Теренс Уайт - Хозяин

Мистер Фринтон, потирая руки, вошел в кухню.

— Ну, как у нас насчет обеда?

Настроение у него было отменное, поскольку ему, как и всем остальным, угрожала опасность, и это обостряло в нем чувство товарищества, примерно так же, как во время бомбежек 1940 — го.

Никки сказал:

— Сил уже нет никаких разгуливать в виде эльфов из рождественского спектакля. Не могли бы вы попросить кого-нибудь отыскать наши штаны, — Джуди говорит, что наверное сможет их починить.

— Ничего я такого не говорила.

— Ты…

Ошеломленный ее чисто женской, аморальной лживостью, Никки лишился слов.

— И кроме того, ниток все равно нет.

— Да есть же нитки. Я сам их видел на этом… как его…

— Ну-ну, где же?

— А вот человек, который корабль в бутылке делает! У него-то и есть нитки.

— Они не годятся. Кроме того, они ему самому нужны.

— Почему ты всегда говоришь «кроме того»? Вечно у тебя кроме того, кроме того, кроме того…

— Чшш.

Соединив в одно слово всю неприязнь, какую он к ней испытывал, Никки выпалил:

— Ты просто неряха.

Мистер Фринтон сказал:

— Укуси его, Шутька.

В отчаянии Никки обернулся к новому гонителю, — единственный представитель одного с ним пола и тот предал его.

— Но она же сама говорила…

— Не говорила я этого.

Никки швырнул на пол газеты:

— Откуда ты знаешь, чего ты не говорила, когда ты сама не знаешь, о чем я говорю?

— Жестянка с печеньем, — излучая самодовольство, ответила Джуди.

— Что?

— На жестянке с печеньем изображен мальчишка, который держит жестянку с печеньем, на которой изображен мальчишка, который держит жестянку с печеньем и так далее ad lib.

— И ex temporary тоже, я полагаю.

— Вот именно, ex temp. и ad lib, и слишком мудрено для твоего разумения.

Никки показал ей кулак.

— А тем временем, — сказал мистер Фринтон, — на обед у нас спагетти и тоже из жестянки. Ах да, Пинки, пока не забыл, — в ангаре тебя дожидается пакет с ванадием.

Кофе они пили в скудно обставленной комнатке мистера Фринтона. Люди честные и достойные тешатся порой теориями собственного изготовления относительно чая, кофе, а то и какао. В таких теориях больше содержится прямодушия, нежели в претенциозных выдумках иных, куда более многочисленных людей, толкующих о марках вин, о виноградниках и об урожаях такого-то года. Мистера Фринтона мало заботило, такое он пьет Шато или этакое, он был способен с легкой душой встряхнуть бутылку портвейна, даже не взглянув на осадок, но к приготовлению горячих напитков он относился со стародевичьим тщанием. Его теория касательно кофе состояла в том, что ни в коем случае нельзя допускать соприкосновения кофе с металлом.

Эта теория, если говорить со всей прямотой, как-то упускала из виду то обстоятельство, что мелет кофейные зерна машина, а результат помола продается в жестянках.

Мистер Фринтон разогрел кофеварку, деревянной ложечкой отмерил из пластмассовых банок кофе и сахар, залил кипятком и размешал.

Через восемьдесят расчисленных по часам секунд он процедил жидкость в чашки сквозь металлическое, — стараясь не думать об этом, — ситечко и, как бы там ни было, а кофе у него получился отменный.

К удивлению близнецов, он не выказал мистеру Бленкинсопу враждебности в связи с надувательством, учиненным последним в ангаре.

Мистер Бленкинсоп, явившийся к ним в вечернем халате, принес с собой, чтобы порадовать общество, четыре лучших своих чашечки из суцумского фарфора и теперь прихлебывал из одной такой чашечки кофе, улыбаясь и вообще походя то ли на Будду в монастыре, то ли на кота, слопавшего золотую рыбку. Он даже поддразнивал мистера Фринтона, и мистер Фринтон отвечал ему тем же. Оба они многому научились от Хозяина, — куда большему, нежели Никки, — и оба давно уже свыклись со смертельно опасной дипломатией Роколла.

Пережитый кризис словно бы подстегивал обоих.

Наконец они покончили с подковырками и перешли к делу.

— Зачем вы рассказали ему про Пинки?

Мистер Бленкинсоп простер протестующую, вновь украшенную длинными ногтями длань.

— Что-то же нужно было ему рассказать.

— И что вы еще рассказали?

— Уверяю вас, ничего, способного нам повредить. Мне казалось разумным предоставить ему сколь возможно обширные сведения, — и вы, дорогой мой друг, первым согласитесь в этом со мной. Как это у вас говорится? Дабы придать больше правдоподобия неубедительному рассказу.

— Но что именно?

— Естественно, среди прочего я упомянул и о том, что вы пытались уговорить Пинки покончить с ним.

— Вам не кажется, что это не совсем честно?

— Ничуть не кажется. Ценность для нас представляет мастер Николас, не Пинки, а так опасность никому, кроме негра, не угрожает.

— Оставляя в стороне риск, которому вы подвергли Пинки, — сказал мистер Фринтон, в облике которого проступило нечто свирепое, — как насчет меня?

— Вам решительно ничего не грозит. Хозяин не в состоянии управлять вертолетом.

— Понятно.

— Мистер Фринтон так вспыльчив! — произнес Китаец, поворачиваясь к близнецам. — Такое горячее сердце! Щедрость его натуры побуждает его к таким порывам, что он как бы — э-э-э — «тщится вскочить в седло, но пролетает мимо».

— Не вижу, — сказал Никки, — чему он может особенно радоваться, если вы рассказали Хозяину, что он хочет его убить.

— Но ведь он же и вправду хочет.

— Раз вы предупредили его…

— Мистер Бленкинсоп подразумевает, что Хозяин, скорее всего, уже знает об этом, — сказал майор авиации, и на лице его вновь возникло измученное выражение. — Да так оно и есть.

— Плюс к этому, любой из обитателей острова пребывает в безопасности, пока он приносит пользу.

— Вы хотите сказать, что пока ему нужен вертолет, я останусь в живых.

— Именно так. И Пинки останется в живых, пока не доделает вибратор.

— Стало быть, риск, — продолжил свои объяснения мистер Бленкинсоп, — которому он подвергается вследствие моей откровенности едва ли больше того, который уже существует.

— Понятно.

Помолчав немного, мистер Фринтон спросил:

— А как насчет вашей собственной бесполезности?

— Что до меня, — ответил мистер Бленкинсоп, оставаясь верным принципу рациональной правдивости, — то я постараюсь успеть занять место Хозяина.

— То есть в конечном итоге мы вам нужны для того, чтобы вы могли заменить собой Хозяина?

— Коротко говоря, так.

— В таком случае, — сказал, окончательно свирепея, майор авиации, — предупреждаю вас, что я приложу все силы, чтобы заменить собой вас.

— Милости просим, попробуйте.

Мистер Фринтон проглотил комом вставшее в горле желание чем-нибудь треснуть Китайца.

— Вы что же, всерьез полагаете, что мы убьем одного человека, чтобы посадить себе на шею другого?