Майкл Роэн - Кузница в Лесу

Элоф немного отстал от своих друзей, поскользнувшись в луже чужой крови и с трудом восстановив равновесие. Внезапно некий призрак дернул его за плащ, а другой со злобным шипением пролетел рядом с ухом. Он крикнул, чтобы предупредить остальных. Стрелы свистели в темноте и стучали по камню, но в плотном дыму они лишь случайно могли найти свою цель. Однако сзади Элоф слышал тяжелый топот преследователей, а в отдалении слышался перестук копыт. Лестница неожиданно закончилась, сменившись булыжной мостовой; старый привратник, задыхавшийся от бега, рукой показал направление. Они пробежали по извилистой крутой улочке, свернули в узкую аллею и выскочили на другую улицу. Но здесь, двойным строем перегораживая спуск к городу, их поджидал отряд примерно из пятнадцати эквешцев, бдительных и готовых к бою, с копьями наперевес.

Не замедлив шага, Керморван взмахнул мечом, крикнул «Морван морланхал!» и бросился в гущу врагов. Скорость его атаки и сила натиска были таковы, что трое эквешцев упали, прежде чем остальные смогли ответить ударом на удар. Но к тому времени он прорвался сквозь строй, а Иле и Элоф напали на командиров. Эта схватка могла бы плохо кончиться для них, но, как только эквешцам предоставилась возможность оторваться от нападавших, они повернулись и убежали в ближайший переулок.

— Трусы! — осклабился Рок.

— Только не эти! — возразил Керморван. — Они получили приказ не ввязываться в мелкие стычки, не более того. Должно быть, патрули подверглись нападению по всему городу, и теперь они оттягиваются назад, чтобы соединиться с главными силами. Они уже не несут стражу, а проводят перегруппировку для крупного наступления. Сир, мы должны как можно скорее встретиться с горожанами!

— Тогда нужно идти туда, где они скорее всего будут собираться, — осипшим голосом выдавил старик. — К Прибрежной площади!

Он пересек улицу и подвел их к проему между двумя домами, такому узкому, что немногие могли протиснуться через него; труднее всего было Року, даже отощавшему за время странствий. Они оказались во внутреннем дворе под заколоченными окнами постоялого двора и вышли через низкую арку в главном здании на широкую прямую улицу, застроенную башенками и особняками, полого уходившую вниз по склону холма в ночной сумрак. Звуки погони остались позади, но они шли так быстро, как только мог вынести старый привратник.

— Если я не выдержу, идите прямо по этой улице, — прохрипел он. — Идите на звуки моря, и… клянусь вратами Керайса!

Он указал вверх дрожащей рукой, но в этом не было необходимости. Остальные тоже заметили внезапную вспышку на вершине самой высокой башни у подножия холма и услышали жуткий протяжный крик, такой звонкий и громкий, что в городе не могло остаться ни одного спящего человека. Но еще более ошеломительным было то, что они увидели, находясь почти на одном уровне с вершиной башни. Там стояла фигура с громадными черными крыльями, раскинутыми в стороны и затмевавшими звездный свет. Над крыльями возвышался не шлем, а живая голова гигантской хищной птицы со сверкающими глазами и широко разинутым изогнутым клювом, из которого и вырывался пронзительный крик, исполненный несказанной муки. Но под головой и крыльями виднелась кольчуга, облегающая вздымающуюся грудь и тело женщины, чьи обнаженные ноги были скованы блестящей цепью с кандалами на щиколотках. Фигура колыхалась, как призрачное видение, и время от времени раскинутые крылья казались лишь тенью, сквозь которую проступали очертания гибких девичьих рук.

Жители Морваннека! Проснитесь и слушайте!

Разбейте оковы, избавьтесь от рабства!

Близок, близок ваш освободитель!

Все на улицы! Откликнитесь на призыв!

Обрушьтесь потоком весеннего ливня,

Ударьте как волны в прибрежные скалы,

Пусть яркая кровь сметет все преграды!

Ищите лорда, вестника вашей свободы,

Будьте с ним в час решающей битвы!

Мужайтесь! Мужайтесь! Смело идите на врага!

Порыв могучего ветра раскачал колокола этой башни и многих других, словно горсть мякины, вылетевшей из веялки. Над городом зазвучал многоголосый перезвон, на который откликнулись человеческие голоса. Но голос на вершине башни дрогнул и пресекся, фигура зашаталась, как будто потеряв опору под ногами, громадные крылья расплескались в воздухе, и она исчезла с последним душераздирающим криком, перекрывшим все остальные звуки.

— Они захватили ее, — мрачно сказал Керморван. — Она претерпела страшные муки, Элоф, но выполнила то, о чем ты ее просил!

Он огляделся по сторонам. Встревоженные лица выглядывали из-за дверей и приоткрытых ставен, посматривая то на опустевшую вершину башни, то на вооруженные фигуры на улице.

— Выходите! — крикнул он, и ясный металл в его голосе смешался с перезвоном колоколов. — Город восстал! Свобода или смерть — другого уже не дано! Берите оружие и следуйте за нами к Прибрежной площади!

— К Прибрежной площади! — подхватил Рок и Элоф вместе с ним. Но горожане уже не нуждались в дальнейших призывах. Крик с башни сделал свою работу здесь и в других местах, а подтверждением ему служили колокола и зрелище вооруженных людей, которые не были эквешцами. Женщины, мужчины и даже дети выбегали на улицу из распахнутых дверей. Они подхватили клич с силой, заглушившей колокольный звон, и живым потоком устремились к морю вслед за Керморваном и его товарищами. По пути многие присоединялись к ним — некоторые только что проснулись и лишь смутно понимали, что происходит, другие, жившие поблизости от цитадели, восстали первыми и уже были свидетелями уличных стычек и сожжения своих домов.

— Кто призывает нас? — прорычал один из них с северным акцентом, потрясая окровавленным клинком.

— Тот, о ком говорили, — коротко ответил Элоф, поскольку Керморван хранил молчание. — Вы все услышите на Прибрежной площади.

Услышав северное наречие, мужчина пристально посмотрел на Элофа.

— Я думал, что знаю всех северян в нашем городе и большинство из окрестных земель, потому что много путешествовал. Однако, хотя твое лицо кажется мне знакомым, я не знаю тебя, и твой наряд выглядит странно.

— Ты и не мог меня знать. Я пришел издалека, с самого западного побережья. Подожди, пока мы не соберемся на площади, и тогда все станет ясно!

Но его слова были услышаны, и по толпе пробежал возбужденный ропот.

— Запад! Запад жив! Его посланцы пришли на войну!

Внезапно в ноздри Элофу ударил запах, который он давно знал и любил, — терпкий, соленый запах моря и водорослей. Он невольно улыбнулся.

— Я так и думал, — прохрипел старый привратник, каким-то чудом не отставший от них. — Все собрались здесь, под символами нашей былой славы, где люди впервые ступили на эти берега!