Майкл Роэн - Полуденные врата

Те Киоре смачно выругался:

– Черт побери! Мы уже в зоне обстрела! Эй, у пушки!

Но ни пушки, ни её команды больше не было. Заряд крупной картечи, выпущенный пиратами, в щепки разнес лафет, исполосовал командора и матросов, стоявших с одной стороны, и опрокинул саму пушку на тех, кто находился с другой. Попавших под пушку, окровавленных, с переломанными костями, вытаскивали их товарищи, и вид их надежды не внушал. В моей душе поднимался протест. Эти люди, которые, наверное, пережили в пять раз больше моего, теперь уничтожены, как жалкие отбросы, и во имя чего? Ради меня? Ради доброго имени нашей фирмы? Или ради того, чтобы зеленели леса и рос рис на полях острова Бали и не погибла его древняя мудрая культура?

– Так! – завопил Те Киоре. – Четыре человека с левого борта! Катите вашу несчастную пушку на правый борт и укрепляйте её там!

– Пушку с левого борта? Так у вас их всего две? А я-то ещё считал, что «Непокорная», на которой я плавал, слишком скудно вооружена!

Те Киоре выкатил на меня глаза.

– Мы же грузовой корабль, а не какой-нибудь бандит-капер! Для нас двух двенадцатифунтовых пушек на носу и на корме и то много. Эти паршивые пиратские шхуны, видно, вооружены до зубов! Всё равно мы им устроим веселую жизнь! – Он подозвал к себе одного из матросов: – Бугай, да-да, ты! Будешь командиром орудия. А Чен, Баг О'Нейл, Рукус… надо бы ещё одного…

– Те Киоре, – неуверенно окликнул его я, – я состоял одно время при пушке…

– У старика Пирса? Ура! По местам! Ну, черти! Чего встали? Вперед, заряжайте, палите, сколько эта чертова пушка выдержит! Матросы – на реи! Прибавить паруса! Боцман – вниз! Несите мушкеты! Да бегом, вы, черти полосатые!

Можно было не подгонять нас, выстрелы гремели слева и справа, и сыпавшаяся градом картечь прошила парус над кормой. Когда мы мчались по палубе, я прихватил прибойник, и пока пушку принайтовывали к месту, стал забивать заряд в её драконью глотку, а вслед за ним и небрежно скрученные в жгуты куски пакли, которые затем увенчали огромным ядром. Я добавил ещё пакли, и старый китаец, назначенный командиром, навёл пушку на первую преследующую нас шхуну, взял рожок и начал было сыпать порох в затравник, но вдруг повернулся и упал спиной прямо на пушку. Я поймал падающий рожок и увидел, что китаец раздирает руками грудь и кашляет кровью; ветер донес слабое потрескивание.

– Из мушкетов палят, сволочи, – пробормотал европеец по имени Баг О'Нейл и схватил прибойник.

– Из такой дали?

– Ну, если стрелки меткие, им это нипочем. А эти, наверное, не только на одни прицелы полагаются, знаю я их! Пригнись, ребята!

Пальник убитого Вутая – кусок тлеющего фитиля – покатился по палубе, я поймал его, подул, помахал, боясь, как бы он не погас. Сколько ещё надо сыпать затравки? Я покосился на остальных, но никто не горел желанием подать совет. Я высыпал с маленький стакан и, затаив дыхание, пытался поймать момент, когда наши суда, качающиеся на волнах, окажутся на одном уровне. В конце концов я решился и боязливо поднес фитиль к запальнику.

Взметнувшееся пламя едва не опалило мне ресницы. Я скорее почувствовал, чем услышал выстрел, воздух вздрогнул, а я был так ошарашен, что даже не видел, куда полетело ядро. Словно кто-то гигантским кулаком стукнул в дверь сарая, послышались радостные победные крики, и я как сквозь туман увидел, что парус на фок-мачте пиратов обвис, его сразило ядро. Желтоватую шхуну закрутило, сорванные паруса беспомощно трепыхались, a prahu, послужившая приманкой, ближайшая к лидеру, вышла из-за его кормы и оказалась впереди всех. Но подбитый парус тут же водрузили на место, и пираты возобновили погоню. Раздался резкий свист, треск, градом посыпались щепки, и Чен, раненный в ногу, с криком упал, а мы все едва успели отскочить от пушки, которая, сорвавшись с креплений, словно колесница Джаггернаута [94], с грохотом покатилась по палубе, набирая на ходу скорость и устремляясь прямо к люку, ведущему в трюм. Баг О'Нейл ухватился за волочащийся канат, я повис на другом, и пушка потащила нас, изрыгающих проклятия, за собой; к нам на помощь бросились и другие матросы. Если эта махина рухнет в пустой трюм…

Уолан схватил брошенный прибойник и сумел всадить его между колесом и лафетом, как останавливают на ходу телегу. Пушка со скрежетом замедлила ход, постепенно останавливаясь; теперь она уже не могла бы нырнуть в трюм.

Мы вздохнули с облегчением, но набежавшая волна качнула корабль, и пушка покатилась назад, мы едва успели шарахнуться в сторону. Остальные матросы бросились её останавливать, но с меня этого было довольно, и я на непослушных ногах вернулся на корму.

– Если мы ещё раз пальнем из этой развалюхи, она просто свалится за борт! – крикнул я Те Киоре и капитану. – Или пробьёт днище.

Маори посмотрел на Батанга.

– Сколько надо времени, чтобы усилить крепления?

– И установить пушку? Да уж часа два, не меньше, – пожевал свой ус Батанг. – А они – рядом!

– Ну, всё ясно, – пробормотал Те Киоре. – Получим ещё подарочек! Только теперь с двух сторон! Да ещё и сзади поддадут! Жаль, что я не человек-змея в цирке!

– С чего вдруг? – спросила Джеки, все ещё прижимая к себе лук.

– Тогда бы я чмокнул себя в задницу на прощанье! Всё! Больше в башке никаких мыслей.

– У меня тоже никаких, – угрюмо сказал я.

Батанг Сен пробормотал себе под нос, как мне показалось, очередную непристойность.

– Вы что же? Решили сдаваться? – вскричала Джеки. – Должен же быть какой-то выход, надо что-то попробовать придумать!

За нашими спинами раздались громкие рулады сладкого храпа. Мы разом обернулись. У перил всё так же в позе лотоса, мирно, как дитя, почивал Шимп, его усы подрагивали от храпа. Джеки с воплем кинулась к нему и начала трясти за плечи, мы с Те Киоре аккуратно, по-военному подхватили соню под мышки и поставили на ноги. Но храп не прекратился. Ни пушечная пальба, ни битва на палубе не пробудили Шимпа. С неожиданной силой Батанг Сен поднял бочонок, стоявший у штурвала, и плеснул водой в широкую физиономию Шимпа. Глаза у того сразу распахнулись, и он воззрился на нас со зверским видом, словно индийская маска: зрачки скошены, зубы оскалены, выражение лица свирепое. Он напряг руки, и мы с Те Киоре полетели на палубу.

– Dood ok ondergang! — прорычал он. – Да как вы смеете, вшивые вонючки!

– Молчи! – крикнула Джеки. – Посмотри кругом! Оглянись!

Светлые глаза Шимпа округлились, он разом оценил и приближающиеся паруса, и разбитые борта корабля, и залитую кровью палубу.

– Так! – пробормотал он. – Ну и что вы от меня хотите?

– Не можешь ли ты заговорить попутный для них ветер? Или что-нибудь в этом роде? – спросил я.

Он сердито зыркнул на меня.