Джон Робертс - Островитянин

— Так мы успели увидеть что-либо интересное? — полюбопытствовал Гейл. — Ты думаешь, эти сведения будут важны для советников короля?

— Едва ли, — ответил Шонг. — Но ведь наша экспедиция только начинается по-настоящему. Еще два или три года мы проведем в этих местах, однако вскоре покинем пустынные равнины, где нет ничего, кроме жалких маленьких деревушек. На юге места представляют куда больший интерес. Мы мало что о них знаем, но я уверен, что там имеются богатые города. Об этом говорила и Диена. Впрочем, кое-что полезное можно узнать даже здесь, потому что отсутствие сведений то же может быть по-своему интересным.

— Что ты имеешь в виду? — изумился юноша.

Шонг, не скрывая своего презрения, сделал широкий жест.

— Здешние равнины кажутся почти необитаемыми. Они населены дикарями, которые носят звериные шкуры, совершают набеги на соседние деревни и обращают в рабство жалких земледельцев, ковыряющих землю примитивными орудиями. И пусть сейчас короли Неввы и Омайи утверждают, что они близки как братья, тем не менее, — Шонг сделал ладонью вол волнообразное движение, символизируя тем самым изменчивую натуру упомянутых правителей, — рано или поздно наступит время, и это изменится. Если наш владыка решит, что сможет завоевать соседнюю державу и без особого труда присоединить к своим владениям Омайю, то для него будет очень важно и полезно знать, что из-за гор на северо-востоке никакого вторжения опасаться не следует. Когда я вернусь, то с чистой совестью смогу сообщить его величеству, что в ближайшие годы он может не ожидать с запада никаких серьезных неприятностей, кроме возможного обмана в торговле.

Гейл расценивал сложившуюся ситуацию несколько по-иному, но не стал делиться этими мыслями с Шонгом. Купец посмеялся бы над его юношеским честолюбием или решил бы, что он просто не в своем уме. Для Шонга, заинтересованного преимущественно в торговых путях, рынках сбыта и природных ресурсах, эти земли представлялись, конечно, довольно бесперспективными. Для горожанина Шаулы важность, главным образом, представляли географические сведения. Однако он тут же терял к ним интерес, как только заносил их особыми значками на карты и составлял заметки относительно обитающих здесь народов и имеющихся ресурсов.

Но что же было важно для него, Гейла? Он видел бескрайние, поросшие травой равнины, а каждый скотовод прекрасно понимает, что трава — это жизнь для скота, а потому — и для человека. Раньше, как истинный представитель своего племени, он думал в первую очередь о каггах. Теперь его гораздо больше интересовали кабо. Здесь он встретил представителей кочевых народов, ездящих верхом. Такие люди могут перебираться куда угодно, лишь бы там было много травы для прокорма кабо. А именно это требовалось чтобы выполнить предназначение, данное ему самой судьбой.

Юноша стремился повидать народ Диены, матва. Он был уверен, что они тоже представляют собой часть его будущего. Слабость этого народа заключалась в разобщенности на множество племен, с презрением, недоверием и враждебностью относящихся друг к другу. Познакомившись с цивилизацией, Гейл стал понимать, какую силу представляет единство. Короли и их королевства были разделены и враждовали между собой так же, как и первобытные племена. Подобное положение вещей представлялось Гейлу крайне неразумным. В подходящее время он серьезно поразмыслит над этой проблемой.

Сейчас, дабы исполнить свое предназначение самым важным ему представлялось найти для этой цели невиданной мощи орудие. И он почему-то ощущал непоколебимую уверенность, что в такое орудие можно превратить народы этих диких земель. Даже для забитых, вырождающихся бьялла он нашел бы цель в жизни.

Как обычно, Гейл задавал множество вопросов. Он расспрашивал Шонга о тонкостях торговых отношений между народами. От Шаулы он хотел слышать все о королевской политике, о ведении сельского хозяйства и о цивилизованном землевладении. Как и большинство увлеченных людей, эти двое могли обсуждать детали своего ремесла с кем угодно, лишь бы он проявлял интерес к их делу. Но даже они порой просили пощады под непрекращающимся градом вопросов юноши.

Гейл очень много времени проводил и с Диеной. Она уже почти оправилась и стремилась принять участие в делах своих спутников, но было ясно, что горький опыт общения с эмси лишил ее веры в людей. Гейл терпеливо пытался восстановить это доверие. Она, без сомнения, испытывала по отношению к нему исключительную благодарность — за спасение своей жизни и за то, что он не пытался ничего у нее добиться взамен. Много раз он убеждал ее в том, что не допустит чтобы ее вернули эмси, но она, казалось, была не в силах поверить в это до тех пор, пока не вернется к своему народу.

— Вы обитаете в таких же деревнях, как эта? — спросил ее как-то Гейл, стремящийся, как обычно, побольше узнать о каждом народе.

Женщина покачала головой.

— Мы живем в деревнях, но не прячемся за частоколом. Наша защита — доблесть наших лучников.

— Этого не всегда бывает достаточно, — не смог удержаться Гейл. — Стрелы не уберегли тебя от плена эмси.

— В жизни нет ничего постоянного, — сказала Диена. Лицо ее внезапно окаменело. — Даже самых храбрых и сильных иногда можно застать врасплох. Эмси пришли небольшим отрядом, копыта их животных были обернуты тряпками, чтобы не производить шума. Они напали на рассвете, когда мы отправились за водой. В это время люди еще полусонные, двигаются и соображают медленнее, чем обычно. Налетчики хорошо выбрали время и место, они накинулись на нас, как хищные птицы, перебросили тех, кто не успел убежать, через седла и умчались прочь. Но эта вылазка не пошла им на пользу. Двое эмси были убиты стрелами из луков и еще двое — ранены. Это привело их в ярость, а вымещали они ее на нас, пленниках. — Женщина опустила глаза и больше не поднимала взгляда. — Я так опозорена, что мой народ наверняка не захочет принять меня обратно…

— Не бойся, — мягко сказал ей Гейл. — Все осталось в прошлом, ты ведь не повинна в случившемся. И о том, как отнесется к тебе твой народ, беспокоиться не стоит. Я заставлю их уважать тебя, как ты того заслуживаешь.

Теперь Диена подняла на него взгляд — так обычно смотрят на безумцев.

— Да кто ты такой, чтобы навязывать свою волю гордому и свободному народу матва?

Гейл вдруг чувствовал, что эта женщина — единственный человек, с кем он может говорить о самом сокровенном.

— Я — Гейл, я родом с Островов, но скоро стану королем. Я не могу, как большинство правителей, наследовать власть, поэтому мне придется создать свое королевство. И я создам его здесь. — Он плавным жестом обвел простиравшуюся вокруг равнину.