Джон Робертс - Убийство в Тарсисе

— Они не сняли мою кольчугу только потому, что она не по размеру ни одному из этих жирных свиней. Но боюсь, они скоро найдут на нее покупателя.

— Заткнитесь, вы оба, — прохрипел один из их сокамерников. — Вас-то хоть было за что арестовывать. Нарушение общественного порядка — вполне достойный повод. А мы вообще ничего не сделали.

Не обращая на него внимания, Нистур наставительным тоном сказал своему компаньону:

— Если бы ты не был так настойчив в желании получить работу, мы, вполне вероятно, не оказались бы в столь дурацком положении. А что касается реплики нашего собрата по несчастью, то осмелюсь заметить, что ни в одной из тюрем я не встречал абсолютно невинных узников. Что привело вас сюда, друг мой? Какая злая игра судьбы? Наверное, негодяй-карманник подкинул вам за пазуху чужой кошелек и поднял шум, чтобы досадить вам, а самому избежать заслуженного наказания?

Железное Дерево подхватил:

— А я знал одного парня, которого застукали в темном переулке над еще теплым трупом. Одной рукой он держался за рукоять кинжала, вонзенного в сердце убитого, а второй шарил у него за пазухой в поисках кошелька. Так этот умник клялся на суде, что в тот момент он только что наткнулся на беднягу и хотел вытащить кинжал из раны, заодно пытаясь нащупать пульс на теле.

Взрыв невеселого смеха встретил эту историю солдата. Но один из узников, подождав, сказал:

— И все же с нами — совсем другое дело. Мы действительно оказались здесь ни за что. Мы просто сидели в «Бездонной бочке» и выскочили на площадь, когда кто-то заорал, что нашел труп на постаменте памятника, что у самого входа в таверну. Мы хотели только посмотреть, а тут налетела стража, продержала нас на холоде, а потом отвела сюда. Да разве будешь с ними спорить, тем более что сам Правитель приказал.

В разговор вступил другой арестованный, уже изрядно избитый:

— Теперь Правитель и его следователи начали трясти нас всех по очереди. Им нужно выяснить, не видели ли мы или не слышали чего-нибудь, относящегося к убийству. Да кто там чего слышал! А когда результаты допроса следователю не нравятся, сам знаешь, что бывает. С каждым разом нас лупят чуть посерьезнее.

Еще немного — и дело дойдет до каленого железа и плетей.

— А что за суматоха из-за какой-то мокрухи? — деловито поинтересовался Нистур. — Важную шишку завалили?

— Какого-то кочевника, — ответил один из арестантов. — Говорят, чуть ли не их посла.

— Понятно, чего эти дикари забили в барабаны, — пробормотал Железное Дерево. — Не думаю, что такая новость настроит их на мирный лад. Как его убили?

— Перерезали глотку, — ответил человек, судя по одежде — странствующий торговец. — В следующий раз, окажись я рядом с трупом в чужом городе, смоюсь куда подальше.

— Мудрый вывод, — прокомментировал Нистур.

Так, рассказывая о себе, узники скоротали время до ужина, когда им принесли жидкую похлебку в деревянных мисках. Чуть позже спокойное течение времени в зарешеченной камере без окон было нарушено шумом и криками в коридоре.

— Руки не распускай! Сама дойду! Хватит шарить, уже все отобрали.

Сомнений не было. Этот голос принадлежал Ракушке, которую вел по коридору стражник в черном балахоне с капюшоном — форме тюремщиков Дворца Правосудия.

Дойдя до камеры, где находились ее приятели, Ракушка капризно остановилась и чуть ли не требовательным голосом сказала:

— Хочу в эту!

С этими словами она сунула что-то в ладонь стражника, снимавшего с ее рук конвойные кандалы. Тот, чуть приоткрыв решетку, втолкнул девушку внутрь и тотчас же захлопнул за ней замок. Улыбаясь, Ракушка сказала:

— Ну и ну, кого я вижу!

— Плохой из тебя воришка, — вместо приветствии сообщил Железное Дерево. — При твоей-то работе быть пойманной дважды за несколько дней!

— Я попалась потому, что мне это было нужно.

— Предположим, что это так, — сказал Нистур. — Но объясни тогда, почему ты предпочитаешь сидеть на тюремной содоме, а не гулять на свободе?

— Я хотела разыскать вас, вот почему, — ответила она, присаживаясь рядом.

— Признаюсь, я тронут, — сказал Нистур, — но зачем тебе это?

— Ну, это не совсем моя идея, — созналась Ракушка. — Я узнала, что вас арестовали, и рассказала Станбогу. Он очень боится за тебя, Железное Дерево, и попросил меня помочь вам здесь чем можно. Я-то в этом заведении гость частый, знаю, что к чему…

— Я очень благодарен старику за то, что он меня выходил, — буркнул солдат, — но нянька мне не нужна.

— Конечно, — презрительно улыбнулась девушка, — могучий воин, равного которому нет, но почему-то время от времени падающий на ровном месте без сознания.

— Не обижайся, мы действительно оценили твою жертву, — примирительно сказал Нистур. — Значит, это заведение тебе знакомо?

— Знакомо — не то слово. Я тут чуть, не полжизни провела.

— Везет тебе, — буркнул кто-то из узников-иностранцев. — Во многих странах за повторную кражу отрубают руки.

— А кому это здесь нужно? — возразила она. — Страже? Еще чего, я ведь для них — постоянный источник: дохода. Зачем им бесполезный инвалид в городе?

— Кстати, — опросил Нистур, — как ты пронесла сюда монету, за которую тебя отправили именно в нашу камеру?

— Лучше не спрашивай, у тебя же равно так не получится, — демонстративно горда ответила Ракушка.

Правитель Тарсиса спешился у основания башни, прикрывавшей северную сторону Западных ворот. Здесь еще сильнее слышался барабанный гул, который привел горожан почти что в панику. По пути к воротам Правитель видел ужас, застывший в глазах прохожих, еще вчера выражавших лишь презрение по отношению к варварам-кочевникам.

Внутри башни толстые стены хранили тишину, но на ее верхней площадке барабанная дробь с удвоенной силой наваливалась на уши. Казалось, сами стены содрогаются от этого грохота. Главные ворота Тарсиса и ближайшие стены были надежно защищены гарнизоном городской стражи и, что было более эффективно, элитными отрядами наемных воинов. Но Правитель знал, что большие участки полуразрушенной стены во многих местах едва прикрыты редкими патрулями. Сквозь бой барабанов до его ушей доносились звуки работы кузнецов и плотников, лихорадочно приводивших в порядок военные механизмы и приспособления, запущенные и полуразвалившиеся за долгой ненадобностью.

Правитель направился к площадке для переговоров, которая возвышалась над серединой ворот, проклиная про себя торгашей-сенаторов, так запустивших оборонительные сооружения, города. То, что он сам принимал участие в формировании городской политики, никак не умаляло его гнева.

Как только он поднялся, на деревянный помост, нависший над воротами, воздух прорезал вой дюжины фанфар. Это дунули в свои инструменты выстроившиеся за спиной Правителя герольды.